Исповедь бандерши. 100 оттенков любви за деньги

– Сначала пытался, но его ж семью все боятся… Кто такой Христакис по сравнению с ними? Мафия местная, понимаешь? Его родители убедительно попросили Христакиса позволить их сыну посещать это заведение, если он вообще хочет чтоб заведение работало дальше. Вот так-то. Пришлось нам смириться с присутствием этого дурачка…

– Ну не говори ты так о нем! – перебила я ее. – Я до сих пор не могу поверить в это! Он же был совсем другой, сама знаешь!

– Знаю, – вздохнула она, – не буду скрывать, мне он тоже нравился. Так вот, на чем я остановилась?

– Что вам пришлось смириться с его визитами, – напомнила я.

– Да, он продолжал приходить. Но нужно признать, что проблем он особых не доставляет. Клиенты уже привыкли к нему, родители исправно выплачивают Христакису деньги, если вдруг их сын испортит имущество паба…

– А что, и такое было? – удивлялась я все больше.

– Да, один раз он запустил стаканом в музыкальный ящик, музыка ему не понравилась, видите ли, распсиховался. А знаешь, какая музыка играла? «Холодно», Океан Эльзы. Помнишь, как ты меня этой песней доставала в прошлый контракт? Вот он, наверное, что-то вспомнил, и его оборвало!

– Ну и дела! Что ж мне делать? – задала я вопрос, скорей, сама себе.

– Работать, хотя, сдается мне, не даст он тебе тут работать, придется паб менять, слишком уж он остро на тебя реагирует…

– Попробую, Машка, попробую. Он обещал прийти завтра, кольцо подарить, – разоткровенничалась я зачем-то.

– Ну попробуй, может, чего и выйдет, только шибко я сомневаюсь.

Мне страшно…

На следующий день он не пришел. Я просидела, не подходя к клиентам и то и дело поглядывая на дверь. Не пришел он и на третий день. На четвертый я, окончательно уверившись, что прежнего Кириякоса нет и мои надежды потерпели крах, начала подсаживаться к посетителям, в надежде заработать денег. Долги-то никто не отменял, и нужно было высылать домой, матери, деньги – кормить ребенка.

Как же мне стало жутко, когда я, наконец, осознала, что я наделала! Я уже не директор парикмахерской и не жена гаишника… Я просто проститутка, с кучей долгов, и которую никто не ждет по приезде… Разве что Колюня! А это уже совсем не смешно.

Нужно попытаться заработать как можно больше! С деньгами я обязательно придумаю, как выжить.

Решительно я направилась к столику, за которым сидел скучающий араб. Мужчине я понравилась чрезвычайно, и он возжелал взять меня на пару часиков.

Удовлетворенно сунув в кошелек заработанные деньги, естественно отработав их, я вернулась с арабом в паб, он хотел еще немного выпить. Я вовсю веселила клиента, когда вдруг в паб зашел Кириякос…

Он уселся в углу барной стойки и обвел взглядом помещение. Когда его взгляд остановился на мне, он бешено расширил глаза, испепеляя меня диким взглядом. Мне стало не по себе, мягко говоря. Закончив миндальничать с арабом, я подошла к Кириякосу. Он демонстративно отвернулся от меня и сделал вид, что оглох.

– Кириякос! – дергала я его. – Ну ты ж знаешь, что я не имею права сидеть тут без работы… Да, я приехала к тебе, но ты ж не приходил. Слышишь меня?!!

В ответ он только демонстративно фыркал.

– Ну скажи хоть что-нибудь!

Он повернулся, его расширившиеся глаза пылали яростью.

– Сказать что-нибудь? – уточнил он. – Ты – сука! И приехала сюда не ко мне! И тогда ты меня специально обманула! Ненавижу тебя!

Я остолбенела, мне стало страшно. Он засунул руку в карман и вытащил кольцо, медное, такое же как другие, украшавшие его персты.

– На, держи! Я принес тебе кольцо! – шипел он. – Я думал, ты ждешь меня! Уходи, я не хочу тебя видеть!

Машинально я взяла презент в руки и молча отошла от него. Подсела к девчонкам.

В паб вошли клиенты. Сейчас бы подбежать к ним, развести на стаканчик… А страшно, Кириякос все сидит и сидит в своем углу, то и дело бросая на меня пламенные взгляды. Именно пламенные своими яркими, красивыми глазищами… Только они совершенно безумные, его глазищи, стали. Реакция у него может быть непредсказуемой, Машка предупреждала.

Просидел он так почти до закрытия, а когда уходил, пронзил меня жутким взглядом и ухмыльнулся. Понимает, значит, что не дал мне заработать.

На следующий день я с опаской подходила к клиентам, то и дело оглядываясь на дверь. Но бог миловал, он не явился, и мне удалось заработать довольно прилично.

На другой день он пришел и опять занял пост в углу бара. И опять глаза его сверкали безумным блеском, когда он смотрел на меня. А смотрел, к слову, каждые три минуты. Я как приклеенная сидела, с тоской считая убытки. В его взгляде столько боли было и в то же время ярость, мое сердце просто разрывалось в клочья, я ведь так хорошо помню его прежним… Заговаривать с ним было просто опасно, он, казалось, получал удовольствие от этой игры в «гляделки».

Потом его не было дня три, я окончательно осмелилась и во всю «косила» бабло. Я сидела за столиком в окружении двух арабов, всячески выуживая у них их «кровные». Я, наверное, зря потеряла бдительность, позволив арабу обнимать меня.

– Сука! – раздался злобный вопль. – Не верьте ей, она сука! Она играет с вами!