Исповедь бандерши. 100 оттенков любви за деньги

Потом сутки напролет он претворял задуманное в жизнь. Неплохо очень вышло, симпатично, но… Купить еды нам было не на что теперь! И никаких доходов не предвещалось. А заработанное на Кипре мы уже давно проели. Единственное, я сапоги себе зимние купила… Пришлось нести золото в ломбард!

А с одеждой у меня вообще беда случилась! Купить не на что, а я порядком обносилась. Еще и похудела здорово, так что старые вещи на мне мешком болтались…

А тут еще Рома издалека дразнит своим благополучием! Он, не успев познакомиться с Инкой, купил ей дорогую иномарку, смотри, дескать, что ты потеряла. Съездил с ней в Турцию, привез оттуда пару копеечных футболочек Аришке с надписью «Турция».

А тут хоть умри! Хотела пойти на работу, уже договорилась. А потом кинулась собрать вещи и инструменты, искала-искала, а потом меня осенило. Я ж забыла их на Кипре, в тумбочке! А стоят они очень недешево, даже если заложить золото, выкупить я его не смогу, потому что доходы маникюрши мизерны зимой. А открыть новую парикмахерскую – так я клиентов всех растеряла. А мастеров где найти? Чтоб их найти, нужно где-то переманить, а для этого нужно устроиться на работу, а чтоб пойти на работу, нужно, элементарно, иметь инструмент!

Просто какое-то безобразие творилось, мне не везло на каждом шагу! А я-то привыкла, что все наоборот. Все-таки до двадцати пяти лет Провидение было очень ко мне благосклонно. Все удавалось мне шутя, я не прикладывала особых сил. Даже квартира досталась чудесным образом… А сейчас, глядя на Колю, по-хозяйски расположившегося тут и на чем свет стоит клянувшего Рому, высмеивая его всячески и подчеркивая свое над ним превосходство, мне стало совсем уж невмоготу в этой квартире.

Я не знаю, что на меня нашло в тот момент, когда я приняла решение продать квартиру. Первое, мне противен стал Коля, хозяйничающий тут, как бы осквернявший своим присутствием мою прошлую жизнь и бывшую, такую сильную, любовь. Второе, вдобавок ко всем злоключениям, я оказалась беременна… К тому же на большом сроке уже, когда обычный аборт врачи делать не берутся! «Заливку» делать – банально нет денег, не говоря уже о моральной стороне. А это ведь тоже кем нужно быть, чтоб живого ребенка сжечь в себе солью? Брр…

Я решила тогда для себя, что это знак, мне нужно во что бы то ни стало сделать что-то хорошее для Аришки. И пусть этим хорошим будет родной человек, брат или сестричка. Ведь так плохо быть одной на свете, я ведь это прекрасно знаю. Тем паче, Ромина пассия тоже оказалась беременна, как сообщила мне Вандышева.

Умерла бабушка, моя любимая бабушка Дуся, вырастившая меня. Но этого и стоило ожидать, девяносто два года было старушке. И одной вещи никогда не прощу я себе.

Перед самой смертью, почувствовав наверное, она попросила мать позвонить мне, хотя жили мы в соседних подъездах. И в трубку я услышала: «Юляня, скорей приходи и купи мне крестик и тапочки». Разобрать, что она говорит, только я могла, после второго удара она стала путать местами слоги. Даже мать не понимала, а я почему-то понимала все, наверное, слышала ее сердцем! Я же, пообещав, что вечером забегу, положила трубку. На вопрос матери, что она говорила, я отмахнулась, соврав, что не поняла… Вечером я не зашла, где-то закрутилась. А на следующий день бабушки не стало… А я так и не принесла ей крестик и тапочки…

Но вернемся к тому, что в недобрый час я решила продать квартиру. Словно какая-то сила толкала и толкала меня делать откровенные глупости. Тем более, что жить с Колей в дальнейшем я не предполагала… Я оправдывала себя тем, что продать ее нужно именно сейчас, пока цены на пике, потом неминуемо должен последовать обвал цен… Вот тогда я и куплю себе или две, или одну, но большей площади. Ведь с двумя детьми в однушке…

Продала я ее просто каким-то чудом, причем по очень приличной цене. А чудом, это потому, что в квартире была прописана Арина, и, чтоб получить разрешение у опекунского совета на продажу жилплощади, в которой проживает несовершеннолетний, я должна была предоставить доказательства того, что пропишу ребенка в лучшие условия. В итоге Ариша и я прописались у Аветянов, а квартира пущена «с молотка».

Свою красивую резную мебель я вынесла к матери, в маленькую спальню. Там же поселились и мы с Колей. В руинах, среди кучи тюков и коробок, мебели, занимавшей треть комнаты, мы и угнездились.

Нужно сказать, что к этому моменту у меня совсем пропал вкус к жизни, и я себя бесконечно кусала и винила в душе за все происходящее со мной. От бесконечного безденежья вид я имела отнюдь не цветущий. Живот рос. А муженек опять присел на наркоту. Дошло до того, что я машинально прятала ценные вещи, зная, что он должен прийти домой. А из ценных вещей у меня осталась мобилка и фотоаппарат. Золото он все вынес, проиграл в автоматы.