Исповедь бандерши. 100 оттенков любви за деньги

Мать нашему подселению была не рада чрезвычайно. А я, беспомощная от того, что у меня был семимесячный срок беременности, лишь чувствовала тупое отчаяние. Недовольство матери можно было понять, Коля частенько затевал жуткие наркоманские скандалы, денег почти не приносил, мы все дружно проедали копеечные алименты (на которые лишь пару раз в магазин сходить можно было) и материну пенсию. Она через слово попрекала меня тем, что я продала квартиру, связалась с уродом моральным. Мои доводы насчет того, что я не в состоянии оплачивать коммунальные услуги и то, что через каких-то полгода-год упадут цены, и я, наконец, смогу расширить жилплощадь, она не слышала. Все пилила и пилила, доводя меня до исступления. Я ведь и сама мучались от того, что все так выходит! И сама прекрасно знала!

Именно поэтому я и не выгоняла Колю. Не поверите, но он хоть как-то защищал меня от ее нападок! В общем, запуталась я так, что сама не понимала что творю. И она таки допекла меня своими бесконечными скандалами и требованиями, чтоб я куда-нибудь съехала. Она раз в неделю повадилась бегать к участковому, жаловалась и на меня, и на Колю, опозорила перед всеми соседями, что на улицу стыдно было выйти…

Покупать опять однокомнатную – это шило на мыло менять, и я решила купить недостроенный дом… Прикинув, если половину имеющейся суммы я потрачу на «коробку», остальной половины должно хватить на достройку… Все я правильно рассчитала, не внесла в смету лишь одно – Колю и наркотики…

«Коробку купила», и мы рьяно занялись стройкой. Описывать, каким это оказалось ужасом, мне и по сей день жутко. Коля хватался за все подряд, ничего не доделывая, брал деньги на покупку стройматериалов и пропадал, являясь через сутки без денег и без мобилки… Тогда я его выгоняла, а через недельку-другую опять пускала назад, устав отбиваться от нападок старой фурии. С ним я хоть была не так одинока, что ли…

Последняя капля

Рассказывать можно долго, но стоит ли? Ничего особо примечательного нет, сплошная череда неприятностей, бесконечные убытки и нервотрепка, и что самое главное – постоянное ощущение безысходности. А уж о чувстве собственного достоинства я вообще молчу. Его у жены наркомана не остается вовсе. Вот что такое жизнь с наркоманом!

А как я плакала, лежа в роддоме. Родила девочку, в эту же ночь Колюня прибежал с цветами и убежал, сказав, что его ждут строители… А следующей ночью, накануне выписки, позвонила его мама и встревоженным голосом сообщила, что Коли нет, телефон отключен. А мне в восемь утра выписываться. Как же я рыдала! Я не могла остановиться часа три подряд, просто припадок какой-то случился. На меня недоуменно смотрели соседки по палате, мне было и стыдно, но и сдержать я себя не могла. Так я не плакала никогда в жизни, и надеюсь, никогда больше не придется… Наутро глаза отекли так, что морда стала похожа на жопу! Как ни странно, утром новоиспеченный папаша явился за нами, привез мать и Арину. А на выходе, когда предложили сделать памятную съемку, оказалось, что у него нет с собой ни копейки! Даже на фото нет! Может, это и к лучшему, думала я, потому что лицо было катастрофически распухшее…

Вспоминать жутко и противно. Я чувствовала себя настолько унизительно нищей, что мне абсолютно не хотелось выходить на улицу. Мне казалось, все вокруг знают, как я до этого жила и во что теперь превратилась моя жизнь. Если я и выходила, то старалась не смотреть вокруг, чтоб, не дай бог, никого не встретить и чтоб, не дай бог, никто не спросил: как дела? А если я все же на кого-то случайно натыкалась, я пробегала пулей, на ходу сообщая, что некогда, опаздываю…

Дом так и не вышло достроить, потому ютились мы вчетвером в маленькой спальне. Кроватку детскую приткнуть было негде, поэтому спала маленькая Кристиночка на двух креслах, составленных вместе. Недостроенный дом, который я не имела возможности навещать, потихоньку разворовывал Коля. А когда я все-таки обнаруживала пропажу – то сенсорной печки, то стройматериалов, он разыгрывал целые пьесы, рвал на себе волосы, делал вид, что сейчас побежит в милицию писать заявление… И я ведь прекрасно понимала, кто вынес. Но сил и желания что-то доказывать совершенно не было…

А еще он повадился воровать у меня карточку, на которую государство переводило пособие на ребенка… И таких «а еще» было миллион, только сил справиться со всем этим совсем не осталось. Ребенок был еще совсем крошечный, пойти на работу, чтоб хоть как-то отвлечься, я не могла, потому что мать наотрез отказывалась сидеть с ребенком. О том, что свекровь поможет, можно было и не мечтать, они сами еле сводили концы с концами, ей нужно было работать…

Но были и радостные моменты. Аришка очень радовалась тому, что у нее есть сестренка. Она даже в роддом принесла конфеты и куклу и очень удивлялась, что девочка не хочет конфет! А когда ее развернули и уложили на кровать, она удивленно принялась разглядывать младенца. Тихонько потрогала крошечный носик, пощупала ушко, волосики.