Исповедь болячки. Книга 5

Ешьте сладкие добавки, чтобы не болеть, грызите семечки и орехи, чтобы сохранить здоровье, но наблюдайте за собой, отслеживайте, как меняются ваши желания в жизни и в питании. Наблюдайте за пристрастиями к питанию ваших родственников, и каков от этого их нрав. Вам многое откроется, чтобы найти путь к совершенствованию. А самое важное - умейте жить с благодарностью и радостью.

Глава пятая

Разговор наедине

Поздним вечером первого дня работы конгресса светило научной медицины, академик господин Н сидел дома в своём кресле-качалке и о чём-то думал. Его профессорская шапочка-конфедератка была надета на мраморную голову бюста Гиппократа. Глаза его были закрыты, но он не спал. Никто, кроме богов и святых, не знал, о чём он думал, однако известно, что все его думы обернутся качеством его здоровья. Но вид у академика был спокойный, отдыхающий и даже медитативный. Перед его взглядом проносилась вся его профессиональная деятельность. События прошедшего дня глубоко потрясли его сознание, поэтому было о чём подумать.

В это время свой ежедневный обход совершал святой великомученик, искусный врачеватель Пантелеймон-целитель. Ему были ведомы мысли людей, их тайные желания, а аура, которую он видел вокруг человека, выдавала и его настроение. В левой руке он держал ларец, наполненный снадобьями, травами и настойками, в нём же лежала и ложечка для причастия. Пантелеймон увидел задумчивого учёного и приблизился к нему.

- Посмотри, - сказал Пантелеймон, - сколько тем было поднято на сегодняшнем конгрессе! Тебе что-то запало в душу, легло на сердце?

Но сидевший в своём кресле академик молчал, он даже не слышал вопроса, ибо вокруг его головы и тела собрались мрачные энергии, которые нельзя было пробить даже мыслью святогЬ. Тогда Пантелеймон-целитель с молитвой перекрестил академика, провёл рукой над его головой и вокруг его тела, чтобы тяжёлые мысли не проникли в учёного, иначе это приведёт к спазмам сосудов головного мозга, если он начнёт нервничать. Но академик был спокоен, сидел в расслабленном состоянии и думал, не открывая глаз. После действий Пантелеймона, которых, конечно же, он не видел, он вдруг почувствовал какую-то свежесть мысли, лёгкость головы и тела. Он качнулся ещё раз в своём кресле-качалке и блаженно улыбнулся.

Пантелеймон ещё раз повторил свой вопрос. Нужно отметить, что он не произносил это вслух и услышал ответ, который также шёл без участия голосовых связок. Мысли сами озвучивались, и между ними возник контакт, началась откровенная беседа без обид и упрёков: они просто рассуждали. Пантелеймон сел напротив академика, поставив свой ларец со снадобьями на журнальный столик, но свою левую руку не убрал с него. Так они и сидели.

Видишь ли, Пантелеймон, - тихо начал свою беззвучную речь академик, - я представитель классической медицины, целью которой является изучение механизмов возникновения и протекания болезней. В этом и заключается наша сила: мы знаем, как формируется болячка, как она развивается и как затухает. Мы понимаем также, что не можем повлиять на многие болезни, чтобы остановить их процесс развития, но мы упорно ищем, считая это своим долгом перед человечеством.

Я не обвиняю тебя ни в чём, - сказал Пантелеймон, - меня удивляет узкий круг вопросов, которые ты ставишь для решения проблемы. Ваша беда в том, что все вы стали узкими специалистами, а чем уже, тем меньше видите человека. Ты пишешь законы, устанавливаешь правила и нормы лечения, а законов гармоничного бытия не понял, не осознал. Ведь всякая болезнь - это нарушение законов гармонии, что ты о. них знаешь?

Милостивый государь, - стал возражать академик, - в вашей религии столь много говорится о законах гармонии, но люди всё равно нарушают их, они только декларируют заповеди Христовы, носят иконки с собой, вешают крестики, молятся в храмах, а результат их безнравственной жизни приходится выправлять нам -врачам. Я много слышал об исцелении человека в молитве, и в моей практике были такие больные, на которых я лично поставил крест, но они каким-то чудом возвращались в активную жизнь, а все признаки болезни, задокументированные мною, исчезали. Признаюсь, что таких людей в моей практике было так мало, что мне оставалось только засвидетельствовать факт выздоровления, а вот проследить за этим процессом я не имел возможности. Я учёный, а поэтому верю в то, что могу увидеть, измерить и взве-. сить. Я и тебя никогда не видел, и Бога никто не видел. Как я -учёный, могу поверить в то, чего нет. Поэтому результат исцеления остаётся для меня и моих коллег в разделе мистики.