Исповедь четырех

Света: Ну, во-первых, потому, что его никогда не было. Сильнейшим впечатлением из детства было, шоком, когда воспитательница детского сада спросила: а кто твой папа. А я ни хрена не знаю, кто мой папа, я его в глаза не видела. И тут мне сказали обычную версию: ну, типа, летчик-испытатель, папа погиб. Где-то на задании. Он умер при отважных обстоятельствах. Через несколько лет, может быть, это были первые классы, была преподнесена вторая версия: папа оставил нас. Это приобрело негативный оттенок, он предал нашу семью, и вообще-то лучше о нем не говорить и не вспоминать. В 25 лет я узнала, что к этому семейству Сургановых мало имею отношения. Что я не родная дочь. Мама сама сказала. Был очень острый момент. И она раскрывает карты. У меня был шок.

Света не собиралась разыскивать своих биологических родителей, чтобы не оскорблять и не обижать свою семью. Тем более что Света была для мамы самым близким человеком все эти долгие годы.

Света: Я ей предлагала. Я говорила, что я абсолютно не против, если у тебя появится друг, если ты с кем-то соединишь свою судьбу. У нее был один друг, ну, правда, они были только друзьями. Этот человек был ее старше, и она просто за ним ухаживала. Я это приветствовала, говорила: ты эффектная, умнейшая, с прекраснейшим чувством юмором женщина, у тебя должна быть личная жизнь… Она говорила: нет, мне это не надо. Она самодостаточная. Ну, понятно в кого я.

Я представляю себе картину: девочка с мамой в коммунальной квартире.

Света года в 3 любила «читать» газету «Правда». Когда она ее раскладывала, разворачивала в полный рост, «Правда» занимала все место в комнате от стенки до стенки. Размер совпадал. Вот и представляю, как разворачивает. Как потом приходит ее мама, и они вместе сидят на кровати.

Мама и дочка. Говорят о чем-то, что-то вместе делают. Громко поют в ванной. Звонкий детский голос выводит революционное «Шел отряд по берегу». Потом соседка по коммуналке прибегает за какой-нибудь ерундой и говорит с мамой: а почему бы тебе не отдать дочку в музыкальную школу, у нее же явные способности? И Света отправляется в музыкальную школу. Впервые видит перед собой загадочный и волшебный инструмент — скрипку. Учительница ей объясняет, что смычок надо натирать канифолью и дает ей большой такой кусочек канифоли. И Света целенаправленно начинает натирать волоски, туда-сюда без остановки, пока весь кусочек не стерся. Как сказали потом близкие ей люди: «В этом она вся, если уж начала, то доведет до самого конца».

Света рисует в воздухе очертания табурета: «Меня ставили на табурет со скрипкой. Я была очень маленькая. Как Дюймовочка. У меня была самая маленькая скрипка в мире».

Мне, кстати, тоже хотелось играть на скрипке в детстве, а отдали меня все-таки учиться на банальном пианино. А была б у меня скрипка…

Мы выпиваем еще рома и продолжаем.

Света рассказывает про свое детство, про самый обычный класс в самой обычной школе, 40 в среднем человек в классе. Милые ребята из неблагополучных семей, милые ребята из благополучных семей — все спились. В школе Света почему-то продвигалась по комсомольской линии.

Она рассказывает, а я думаю: а, интересно, сейчас какая-нибудь общественная деятельность в школе есть, ну хоть бы политинформация какая-нибудь, хотя вряд ли.

Свою карьеру общественницы Света начинала как командир звездочки (я даже не знаю, как это сейчас объяснить, ну, командир над 5-ю человеками, что-то вроде того). Потом была комсоргом класса, а потом стала главной комсомолкой в школе, секретарем комитета комсомола.

— А ты во все это верила вообще? — не удерживаюсь я.

— Ну, для меня это была скорее игра, — отвечает Света.