Исповедь четырех

Ирина: Тогда же и родители поняли, что ребёночек у них какой-то ненормальный. Но вместо того, чтобы пресечь тирлимбомбомканье на корню раз и навсегда и создать мне, таким образом, нормальное, полноценное будущее, они поступили ровно наоборот: стали меня показывать гостям и всячески хвалить за очередные «шедевры». И понеслось… Лет в пять я, высунув язык, записывала, выворачивая некоторые буквы в другую сторону, в толстенной коленкоровой тетради свои стихотворения. Тщательно писался заголовок, и после каждого слова ставилась жирнющая запятая.

Не, поеду, я, в Багдад.
И, никто, ему, не рад.
Там, арабы, грязные,
Верблюды, безобразные.

Мало этого, мама отвела меня в студию эстетического воспитания при МГУ, к педагогу-новатору Ирине Николаевне Малаховой, автору книги «Первые шаги в мире звуков». Она не только обучала нотной грамоте, не только «ставила руку» на фортепиано, но просила «сыграть дождь», «сыграть, как распускается цветок» — вы понимаете, на какую почву упали эти просьбы. И вот, уже лет в семь-восемь я истязала собравшихся на застолье гостей душераздирающими песнями про пингвинов, которые замерзают на льдине. Дед плевался и говорил: «Тьфу ты, опять поесть не даст». Единственный нормальный человек был среди всех. Только очень мягкий. Он не мог противостоять моей безумной семье. А ведь я могла быть сейчас экономистом…

Как было сказано, Ира рано осознала страшное воздействие искусства на впечатлительное семейство, и первый коммерческий музыкальный проект она воплотила в 10 лет. Ира стенала и просила собаку, но ее никак не покупали, потому что говорили, что, дескать, семья большая, в ней еще живут бабушка и дедушка, а они уж точно не одобрят никакую собаку. А вот когда Ире стукнуло 10, и родителям дали отдельную двухкомнатную квартиру, и все наконец разъехались, Ира поняла — пора.