Исповедь единоросса

В курсантские годы я любил заниматься «ловлей халявы»: открываешь форточку, размахиваешь зачеткой одной рукой, гребешь шваброй другой и умоляешь «халява, прилетай!!!». Мой старший сын, хоть и не признается, но зачеткой тоже в форточке размахивал. Думаю, что младший этот опыт у него обязательно переймет.

Я сильно удивился, когда понял, что любимейшему занятию населения нашей страны практически не посвящено серьезных научных трудов. Исследование студентов МИФИ, где за «единицу халявы» принимается «один Малевич», не в счет.

Между тем жажда бесплатного сыра атрофирует страх (критическое мышление) перед мышеловкой. И это, пожалуй, самое разрушительное наследство, которое нам досталось от деятелей советской власти.

Одурманенные запахом халявы и ритуальностью фраз, советские люди не заметили, как из цели, ценности превратились в средство, которое всегда бросают ради достижения других целей. Как свобода духа и самовыражения переросла в обязательный насильственный коммунизм, где одиночество стало роскошью.

В СССР Перельман, наверное, мог бы без проблем решить задачу Пуанкаро, но вряд ли он смог бы отказаться от пристального внимания со стороны заинтересованных органов, членства в КПСС, освидетельствования в психушке или эмиграции. Сегодня Перельман – чудик, гений, странный чувак, который предпочитает управлять Вселенной, а не миллионным счетом в банке, и это – свободный выбор свободного человека, живущего в свободной стране.

Халява в обмен на духовную свободу. Участь дров в огне «мировой революции» в обмен на субъектность и право быть непохожим на уравненную серость. Сытость в обмен на счастье. Бедность не порок, а повод для гордости. Убийство буржуя – геройство и доблесть в категориях новой морали. Пролетарии всех стран, соединяйтесь. Желательно на московских стройках. Гастарбайтер – новый гегемон! Мы ваш, мы новый мир построим. В лучших традициях, завещанных нам Французской революцией и методикой Герцена: пока вы на баррикадах, мы не собираемся менять наш комфортный образ жизни. Наше дело – говорить, ваше – погибать ради наших новых руководящих постов и портфелей.

Так выглядит лес, если разглядеть его за халявой. Кто был никем, того не станет: кого волнует судьба серых мышей?

Верю, что время слабых конечно