Исповедь якудзы

— Так ты ничего не знаешь? — Камэдзо удивленно посмотрел на меня.

— Нет…

Мне рассказали о военном перевороте, который пытались устроить молодые армейские офицеры. Это произошло в феврале, и с тех пор в Токио действовал комендантский час, хотя постепенно страсти немного утихли.

Вы уже догадались, что речь шла о провалившемся военном мятеже, известном как “Инцидент 26 февраля 1936 года”[24]. Такие серьезные новости обычно быстро доходили даже в тюрьму, но на этот раз я совершенно ничего не слышал — ни от охранников, ни от вольнонаемных! Вот тут-то я наконец понял, что тюремная стена высотой в шесть метров была построена не напрасно и надежно изолировала заключенных от остального мира.

Когда я вернулся в клан Дэвая, то первым делом пошел и выразил почтение боссу Мурамацу, а потом отправился на могилу к покойному боссу. Мне показалось, что табличка с его буддистским именем уже слегка покосилась от непогоды, и, глядя на могильный камень, я вдруг остро почувствовал, как давно не был дома. Я долго стоял у могилы, разглядывал табличку и молчал. Я был не в силах вымолвить ни слова.

А когда я вернулся с кладбища, Мурамацу отозвал меня в заднюю комнату, чтобы переговорить о делах:

— Ты, наверное, уже знаешь, — начал он, — что Сюнкити сбежал из города?

Точно, я уже слышал об этом позорном факте, но теперь мне представилась возможность узнать подробности. Дело было так — во время игры в заведение, которое держал Сюнкити, налетела полицейская облава; Сюнкити умудрился сбежать и больше не возвращался в город.

— Вообще-то, я его не осуждаю. Если в твой игорный зал четыре раза подряд вломится полицейская облава, кого угодно начнет мутить! — Мурамацу сложил ладони лодочкой и изобразил, что блюет.

Я хмыкнул:

— И где он сейчас?

— Понятия не имею, где он. Ублюдок!

Сюнкити был парень не робкого десятка, и мне не верилось, что его так сильно напугал обычный полицейский рейд. Просто он и раньше был в скверных отношениях с Мурамацу, а после смерти старого босса, когда Мурамацу возглавил клан, их отношения испортились окончательно. Конечно, я мог только догадываться, что произошло на самом деле, но сдается мне, Сюнкити предпочел сбежать именно из-за постоянных трений с новым боссом.

— Знаешь, я не собираюсь терять время и гоняться за ним, — передернул плечами Мурамацу. — Думаю поставить тебя старшим над этим игорным заведением. Что скажешь на такое предложение?

— Если ты уверен, что я справлюсь, тогда я готов начать хоть сейчас, — отвечал я. — Только как к этому отнесутся парни из группы Сюнкити?

— Зависит от того, как ты себя поставишь, конечно, и как будешь держать их!

Я был не просто готов к такому развитию событий, я рассчитывал, что все именно так и случится, еще пока сидел в тюрьме. Мне оставалось только надлежащим образом поблагодарить Мурамацу. Теперь у меня появилось собственное игорное заведение в районе Угуйсудани.

— Доктор, вы хорошо знаете район Угуйсудани? — уточнил у меня рассказчик.

— Я был там всего однажды, когда совершал паломничество к гробнице Кисимодзина, — признался я.

— Надо же… Сейчас там частенько устраивают цветочные ярмарки — цветы в маленьких горшочках выставляют прямо на мостовые… Не приходилось бывать?

— Как же! Приходилось, заглянул туда прошлым летом — целая толпа народу!

— А мне очень нравятся эти ярмарки… Но мое заведение располагалось чуть в стороне от ярмарочной площади — в квартале неподалеку, сразу за рекой. Тогда в районе еще сохранилась старая застройка, кругом стояли роскошные особняки с просторными садами из старых сливовых деревьев. В этих садах собирались любители птичьего пения, приносили ручных соловьев в клетках и устраивали настоящее соревнование среди своих певчих любимцев. А сейчас ценителей соловьиного свиста почти совсем не осталось…

— А здание, где было ваше игорное заведение, сохранилось?

Старец тяжело вздохнул:

— Сейчас от него уже и следа не осталось! Весь район выгорел дотла от американских зажигательных бомб во время последней войны… Потом и реку загнали под землю, а сверху понастроили магазинов. Как жаль, такая красота пропала…

Итак, я получил игорный зал и наладил в нем дела по своему разумению. Босс Мурамацу здорово помог мне, ссудив деньгами на игровой фонд, да и мои тюремные побратимы — боссы Кан-тян и Мураока — тоже подсобили, кто чем мог. Постепенно мое заведение встало на ноги, а затем начало процветать, в моей жизни начались хорошие времена! На радостях я решил жениться…

Мою избранницу звали Омон. Мы стали любовниками, когда девушка уже была весьма известной гейшей в Асакусе, а потом решили пожениться и жить вместе. Я даже не представлял, сколько хлопот мне доставит эта вполне естественная затея.