Исповедь идиота 3

Вчера, хорошо посидев у нас в гостях, тёть Надя, то ли решив повторить, то ли по делу, не предчувствуя никакой опасности, без предупреждения зашла в наш двор. Женька, видимо потеряв бдительность, задремал на своём любимом месте, в розах, у ворот. И только звонкий голос соседки, крикнувшей: «Хозяин!» – полностью вывел его с этого состояния. Реакция нашего сторожа на её опрометчивый поступок была незамедлительной. Так как тётя Надя успела зайти довольно глубоко во двор, пёс в два прыжка оказался у неё сзади. Неожиданное появление злющего пса, грозящегося порвать её на куски, соседку просто парализовал. При этом он даже отключил у неё дар речи, которым она очень гордилась. Прижимая тётю Надю к забору, пёс, ругая её своим собачьим матом, постепенно вытолкнул нарушительницу границы за пределы двора. То ли чувствуя вину за свою утраченную бдительность, то ли за жёсткий собачий мат, которым он обложил соседку, пёс, сам продев голову в ошейник, сел на цепь и тем самым себя наказал. Таким образом, за содеянные, как ему тогда казалось важные проступки, Женька жертвовал тем, чем так дорожил – свободой.

Шло время. Женька, основательно завоевав наши сердца с неподдельной деловитостью и пунктуальностью, выполнял свои обязанности сторожа, а в наше отсутствие, даже хозяина. Деловито обходя свои владения, он с удовольствием общался с жителями нашего хозяйства и все, независимо от рода, звания, вероисповедания да взглядов на окружающий мир, его уважали. Кота Барсика, который заигрывая с ним, постоянно лез к нему целоваться, а иногда, наглея, забирался на него поспать, он уважительно–мягко с себя скидывал, как бы говоря: «Тут столько дел, так что извини, не до тебя». Когда же кот окончательно наглел или совершал по мнению пса недопустимый поступок, он его загонял на столб, и по два–три часа не давал с него слазить, тем самым подчёркивая, кто в доме хозяин. Уток Женька приглашал в сарай на ночлег, мягко подталкивая каждую своим носом в зад, как бы пересчитывая и говоря: «Что же вы такие нерасторопные да бестолковые». Курятник тоже не был обделён вниманием: там он зачастую разгонял петушиные бои. Но основной головной болью у него были кролики, которых отец разводил в большом количестве и которые постоянно пытались, делая подкопы, вырваться на волю. Найдя подкоп, Женька тут же приводил меня или отца к месту происшествия. Он, высунув язык и деловито крутясь вокруг, помогал нам восстанавливать порядок, всем своим поведением подчеркивая, что не зря ест хлеб насущный. Одним словом, как психолог, где кнутом, а где пряником, Женька поддерживал дисциплину, которая создавала иллюзию полной гармонии в нашем хозяйстве.

На самом же деле Женькино нутро рвалось на просторы полей, лесов и виноградников. Внимательно следя за каждым моим шагом, Женька мог безошибочно определить, куда я собрался идти. Если мои затянувшиеся сборы и атрибуты подготовки подтверждали, что я собираюсь на охоту, Женькиной радости не было предела. Так как это представляло тогда большую тайну, пёс с трудом старался сдерживаться и всем своим видом изображал, что ничего особенного не происходит. Он озабоченно начинал делать обход своих владений. Это было для него поводом, как бы между прочим понаблюдать за мной. После тайных сборов я, оставив слегка приоткрытой калитку, так же тайно исчезал. Что являлось для пса сигналом к действию. Женька для отвода глаз, нетерпеливо посматривая по сторонам, прохаживался по двору и, соблюдая конспирацию, тенью проскальзывал в оставленную мной щель в калитке. Через несколько минут мы уже были вдвоём. Мне можно было и не ждать собаку в условленном месте, так как Женька мог найти меня везде. Но я обычно его с нетерпением ждал, чем подчёркивал своё уважение к другу, и он это понимая ценил, платя мне тем же.

Найдя меня на нашей поляне, Женька начинал носиться, как угорелый, делая широкие круги. Он, как смерч, летал вокруг, буреломом ломая кусты, и со стороны можно было подумать, что у пса «сорвало крышу». Но это было не просто выражение его накопившихся эмоций или погоня за бабочками да птичками, это было большее. Пёс, знавший о данном моём увлечении не понаслышке, разминался. Иногда проносясь в нескольких сантиметрах от меня, он демонстрировал мне свои возможности. Его разминка продолжалось пока я, достав оружие, заканчивал свою подготовку к охоте. Увидев, что я завершил сборы, Женька подбегал и, глядя мне в глаза, выпрашивал оценку его готовности. Если я, теребя загривок пса, говорил: «Молодец!» Он преображался. Поведение моего друга становилось деловито – сдержанным, ведь он шёл со мной на охоту, а это дело серьёзное.