Исповедь идиота 3

Удручало меня не то, что около самолёта находилась приличная масса народа и техники, а то, что в оцеплении вокруг открытого грузового отсека с наклонной трап-рампой стояла вооружённая специализированная рота охраны. Это подразделение, состоящее в основном из узбеков и таджиков, славилось своей несговорчивостью. Говоря: «Твоя – моя не понимает», – они открывали огонь. Не раз подвыпившие офицеры, не договорившись с ними, пытались проскочить на машинах через аэродром за грибами, но тут же были обстреляны на поражение. Попадал под их пули и я. Тут было над чем задуматься. Положение казалось безвыходным. Я вышел из машины для изучения ситуации. Сотни глаз наблюдали за разгрузкой персиков с хвостовой части самолёта, где находился грузовой отсек. Неизученной оставалась только передняя часть лайнера, которая была бесконтрольной, и выход нашёлся. Люк – тоннель эвакуации пилотов оказался открытым. Прикинув примерную высоту нашего УАЗика, я понял, что только мне придётся рисковать, так как был самым высоким из нашей команды.

Когда я вернулся в машину, то рассказал ребятам о возможном варианте извлечения персиков из самолета. Решение было принято моментально. Мы, распределив обязанности, произвели необходимую подготовку: подготовили мешки, канаты и т. п. Затем, подогнав машину под самый люк, я быстро взобрался на неё и зацепился за выдвижные стойки, после этого подтянувшись, проник через тоннель эвакуации в кабину пилотов. Её оформление и количество установленной в ней аппаратуры на несколько секунд парализовали мои действия, такого я ещё не видел. Десятки приборов смотрели на меня, как бы ожидая указаний, а кресла манили сядь – порули. Завороженно смотря через лобовое смотровое стекло на аэродром, где стояли военные самолёты, и как бы сравнивая этот мирок с тем, что за стеклом, я вспомнил, где нахожусь. И выйдя с оцепенения, тут же принялся к делу. Когда я спустился с кабины пилотов вглубь самолёта, то сразу увидел грузовой отсек, который с моей позиции напоминал тоннель, в конце которого в просвете копошились люди. Это были работающие на разгрузке ребята с моей роты. Но они мне были не нужны, мне нужна была конспирация и персики. Натыкаясь на какие-то мешки и снаряжение, ящиков с ними я пока не нашёл. Только пройдя чуть дальше, я увидел долгожданный болгарский груз. В невысокие сияющие белизной свежеструганной доски ящики, на упаковочной бумаге в один ряд, розовым бочком вверх, как братья – близнецы, были уложены мои долгожданные персики. Они как бы просили: возьми и надкуси меня. Вспоминая наши большие, обшарпанные, тёмные от времени, битые-перебитые колхозные ящики и сваленные в них как попало фрукты, я наслаждаясь гармонией и красотой укладки этих, несколько секунд не мог прикоснуться к ящику. Но секунды бежали, превращаясь в минуты, и я, схватив первый ящик, понёсся к тоннелю эвакуации. Там с нетерпением, выглядывая из машины, меня ждали ребята. Увидев меня, Фокин улыбаясь во весь рот, спросил: «Где ты пропал? Мы уже подумали, что тебя схватили». «Давай принимай!» – без церемоний и любезностей огрызнулся я. Мне было не до шуток.

Фокин, принимая первый ящик, на ходу приспосабливался к более рациональному решению вопроса. Но персики просыпались и, как говорится, первый блин пошёл комом. Один ящик со списка можно было вычеркнуть, так как битые персики начальству не нужны. Со вторым ящиком у него уже получилось получше. Ну, а с третьим дело наладилось, и процесс пошёл. Опуская седьмой, я им сверху с люка сказал: «Ну всё, хватит», – как бы что-то предчувствуя. Но Фокин умоляюще просил: « Ну ещё один, последний, ребят угостим». « Ну, ладно», – не смог отказать другу я.