Исповедь колдуна. Трилогия. Том 2

– Нужно быть осторожнее. Не хочу, чтобы твои родители уловили наше все увеличивающееся сходство. До встречи, братишка!..

Глава 12

После обеда десятого января отец с Зоей Владимировной стали собираться в Норильск. Решили съездить в гости к своим старым друзьям Мироновым. Кроме того, у отца накопились какие-то дела с норильскими поставщиками, которые нужно было обязательно решить. Они звали меня с собой, но я отказался, узнав, что вернутся они только после завтрашнего обеда.

– Ты же сама говоришь, мама, что вы вернетесь к обеду. – отказался я. – А у меня сегодня последний день каникул. Завтра с утра мне опять топать в школу. Хотелось бы, конечно, посмотреть на Наташку, какой она стала, но пропускать уроки я не хочу.

Собственно из-за Наташки я и не рискнул сопровождать родителей в Норильск. Опять мне нужно было притворяться и делать вид, что мне давно знакома эта подрастающая девица. С меня вполне хватало общения со своими одноклассниками, которое доставляло мне массу хлопот. Стоит только вспомнить Валерку Потапова. Но здесь я, по крайне мере, заставил уважать себя, научил ребят не лезть ко мне без особой нужды. Лишних знакомств с чересчур энергичными подростками я старался избегать по мере возможности. Меня больше устраивало общение со взрослыми. Там я чувствовал себя на своем месте.

Не поехал. Остался дома, наказав отцу купить, если попадется, для меня астрологические таблицы Брюсса. Проводив родителей, я спокойно продолжал заниматься своими делами, а когда подошло время, так же спокойно завалился спать.

Если бы я знал, чем обернется для дорогих мне людей эта поездка.

Это произошло в самом конце последнего пятого урока. Я вдруг почувствовал страшный, охвативший всего меня холод, пронизанный тревогой и болью. Потом я услышал в своем сознании крик матери: «Что это, Игорь? Андрюшенька…мой-о-ой!» Острая, разрывающая сознание боль. Настоящий взрыв боли и внезапно наступившая мертвая тишина.

И тогда я закричал. Закричал дико и отчаянно, потому что понял, что случилось самое страшное в моей жизни. Потому что точно знал теперь горькую истину: моих родителей больше не было в этом мире и я опять остался один.

Я вскочил на ноги, хотя Алена пыталась меня удержать, и бросился к дверям класса. Я бежал по коридору с такой скоростью, что свистело в ушах. На улице ударил в лицо холодный секущий кожу ветер. Снежные космы летали вокруг меня и застилали пеленой снежного тумана дома.

Вероятно, у меня был дикий вид, когда я ворвался в мастерскую и бросился к возившемуся в нашем боксе Вахрушеву.

– Дядя Коля! Скорей! – заорал я. – ГАЗ-шестьдесят шестой с будкой, заводи! Дядя Коля, может быть мы еще успеем?!

– Куда, бешеный?

– С родителями беда, дядя Коля!

Он понял меня мгновенно, и мы бросились в ремонтный бокс, где стоял готовый к сдаче шестьдесят шестой. Я торопливо проверил бензин в баке и, убедившись, что его хватает, открыл ворота бокса. Верхозин вывел машину на улицу и мы помчались, хотя мне почему-то все время казалось, что мы движемся слишком медленно.

Было пасмурно. Низкое серое небо казалось зависло над самой кабиной. Вахрушев ворчал на серость, когда ни с фарами, ни без фар одинаково плохо видно дорогу, я же все время торопил его. Седые космы поземки в слабом свете фар стремительно набрасывались на нашу машину, завывал за кабиной ветер. На поворотах, особенно левых, я чувствовал, как ветер бьет в будку и стремится перевернуть ее.

Уже почти возле железнодорожной станции Алыкель в самом конце правого поворота на противоположной стороне от дороги я увидел то, чего страшился. Наша «Нива» лежала на старой насыпи бывшей узкоколейки, прямо на ее оплывшем откосе, нелепо задрав к серому небу все четыре колеса. Я мысленно проследил ее путь от дороги и понял, что на этом пути она перевернулась несколько раз, прошлась кабиной по валявшемуся в стороне бетонному блоку и на насыпь улеглась уже со сплющенной в лепешку кабиной.

Дядя Коля тоже заметил машину и осторожно затормозил. Я вылетел из кабины и только тогда заметил фигуру какого-то человека, возившегося возле задних колес «Нивы». Его новенькая семерка стояла метрах в тридцати впереди нас.

Я быстро пошел к нему на помощь и только тут сообразил, чем он занят. Этот подонок возился возле «Нивы» совсем не для того, чтобы оказать помощь. Гаечным ключом он отворачивал гайки, чтобы снять с нее колесо сразу с диском. Увидев меня, он присел на мгновение, как приседает и затаивается дикий зверь при виде человека, а потом, обнаружив во мне явную угрозу, прямо на четвереньках бросился прочь от машины. Я тут же забыл о нем.

Не раздумывая ни одного мгновения, я подошел к машине и, зайдя со стороны верха насыпи, каким-то чудовищным усилием мышц поставил «Ниву» сначала на бок, а потом на колеса. Пальцы мои приобрели немыслимую силу, ибо я без малейшего труда выгибал, вытягивал вверх прочную сталь кузова, стараясь освободить из железного плена тела дорогих мне людей, хотя сверхчувственное восприятие не оставляло мне ни малейшей надежды. Я просто не хотел ему верить.