Исповедь литературоведа. Как понимать книги от Достоевского до Кинга

Папаша Горио печально глянул на дело рук своих, из глаз его потекли слезы, он задул витую свечечку, при свете которой плющил серебро, и Растиньяк услышал, как он, вздохнув, улегся спать. «Это сумасшедший», – подумал студент.

– Бедное дитя! – громко произнес папаша Горио.

(Оноре де Бальзак, «Отец Горио»)

Но это было только начало. Той зимой я с головой погрузился в мир французской литературы XIX века.

За романами Бальзака последовали произведения Виктора Гюго. Так вышло, что именно благодаря этому писателю я впервые попробовал взглянуть на окружающий мир иначе. Не только с точки зрения художественных образов и ассоциаций, но и с точки зрения слов.

Правда, тут, думаю, нужна небольшая расшифровка.

Обычно, когда человек слышит какое-то слово, то в голове его сразу вырисовывается зрительный образ. Это очень распространённое явление. А что, если попробовать поменять эту связь? Видишь перед собой предмет и начинаешь ассоциировать его со словами. Выбираешь из них те самые, которые лучше всего подходят под описание.

Тут нельзя не вспомнить Владимира Маяковского. У него это получалось просто филигранно. Взять даже известную строчку из самого популярного его стихотворения: «Дым табачный воздух выел…». Кажется, что тут нет ничего особенного. Но это не так. Даже одно слово может изменить всё в описании момента.

Давайте по конкретике. Исключим фразу из стихотворения. Представим, что не знаем продолжения. Есть только первая строчка, и больше ничего. Сравним три её синонимичных варианта. Первым будет оригинал авторства Маяковского, а дальше – другие строки. Народная: «В комнате кумар, хоть топор вешай», нейтральная: «Комнату заволокло табачным дымом».

Если рассматривать строку с фразеологизмом, то, с точки зрения художественного слова, – это полный провал. Большая часть устойчивых выражений используются так часто, что утратили своё значение. Они превратились в обыденность, мы их не замечаем, описательные способности сведены к минимуму. Остаётся только топор, который хочется или повесить, или зарубить им кого-то. Благо опыт русской литературы даёт богатое поле для фантазий в этом направлении.

Если разбирать строку: «Комнату заволокло табачным дымом», то мы тоже сталкиваемся с определёнными нюансами. Не стоит забывать, что каждое слово в языке имеет своё звуковое выражение и свою ритмику. Так, например, глагол «заволокло» обозначает постепенное, долговременное действие. Это слово воспринимается так и из-за наличия полногласного сочетания, и из-за обилия слогов. Кроме того, это нейтральное предложение безличное. Объекта, совершающего действие, тут просто нет. Получается, что комната постепенно наполняется всё большим количеством табачного дыма. А Маяковскому нужно было совершенно другое.

Вернёмся к его строчке «Дым табачный воздух выел…». Тут есть чёткая персонификация. Действие выполняет сам дым. Это он «выел» воздух. В последних двух словах повторение одних и тех же согласных звуков (аллитерация) создаёт нужный эффект. Вы буквально испытываете это чувство. Вы задыхаетесь, ведь воздуха нет. Вместо него остался один только табачный дым.

Ощущение нехватки воздуха не оставляет вас на протяжении всего стихотворения. Этот лейтмотив дыхания с каждой новой строфой приобретает всё большую силу. Тот, кто хоть раз видел, как любовь превращается в руины, знает, что это за чувство, когда становится трудно дышать и каждый вздох – это тяжесть, гранитной плитой ложащаяся на тебя.

Ох уж эти дебри поэзии.

Двух поэтов люблю я больше всего в русской литературе. Это Маяковский и Заболоцкий. Такие разные, но удивительные мастера.

Вот и сейчас, написал строчку из Маяковского и не могу удержаться от того, чтобы дальше не продолжить говорить о поэте. Ведь ещё с десятого класса, когда я впервые вдумчиво прочёл его произведения, русский футурист стал для меня фундаментом всего восприятия художественного текста.

Для создания прекрасного образа не нужно много слов, не нужны развёрнутые многословные описания. Бывает достаточно и простых местоимений. Главное – правильная ритмика и последовательность слов. Дело в том, что искусство литературы ближе всего к музыке. И как в этом отношении прекрасна поэма «Про это». Особенно вот эта её часть.