Исповедь любовницы Сталина

— У правительственных ослов отнялись языки. Подавай! Им в задницу надо воткнуть головки чеснока и по десятку соленых огурцов.

Громче всех смеялся Каганович, он буквально ржал. После десерта паузу нарушил Жданов:

— Не могу понять, почему Финляндии нужна самостоятельность? Финские коммунисты давно мечтают воссоединиться с братским Советским Союзом. У нас хранится письменное завещание товарища Тойво Анти-кайнона. Ленинградская область нуждается в рабочей силе, пришло время и границы наши расширить.

— Ты, Андрей Александрович, возглавляешь Союзно-Контрольную Комиссию по делам Финляндии, тебе и карты в руки. Подготовь проект воссоединения с соответствующей аргументацией, а мы его рассмотрим на ближайшем заседании Политбюро и Совета Министров, — сказал Сталин.

— В ЦК КПСС обратилась вдова Щербакова, — проговорил Маленков. — Она просит увеличить пенсию и оставить ее в прежней квартире.

Сталин сразу отреагировал:

— Для чего пожилой вдове иметь такую большую квартиру? Она что, собирается уроки танцев давать? Пенсию надо прибавить, Александр Сергеевич добросовестно работал, жаль его.

— Товарищи, давайте споем! — прогундосил Ворошилов.

— Климент Ефремович, вот ты в прошлом мастеровой, слесарь, без законченного низшего образования, для чего ты попер в военные? Смотри, сколько нацепил на грудь орденов и медалей, без стеснения носишь маршальские погоны, а, по совести говоря, вояка ты говенный. Мы переведем тебя с сохранением стажа в солисты русского хора имени Пятницкого, тебя с удовольствием примут. Как только на афише появятся фамилия и звание «Солист русского народного хора, маршал в отставке Клим Ворошилов», от публики отбоя не будет, все захотят на тебя поглазеть. Непременно прихвати с собой кривоногого кавалериста маршала Семена Буденного. В России сенсация всегда стоит на первом месте!

— Поскольку товарищ Ворошилов разбирается в русских песнях, — проговорил Жданов, — давайте кинем его на культуру.

— Я с тобой согласен, — сказал И. В. — Предложение разумное, но сегодня важнее послать своего человека в Венгрию. Вот когда Клим постареет, тогда пошлем управлять культурой!

Из Москвы приехал И. Г. Большаков. Он привез на утверждение новую картину «Генерал армии», в основу сюжета которой легли недавние события Сталинградской битвы.

— Хороший фильм сделали ленинградские товарищи, — сказал Сталин после просмотра. — Картину можно рекомендовать на Сталинскую премию, только название придется изменить. Назовем «Великий перелом». У кого имеются возражения? Раз молчите, значит, единогласно. Особо следует отметить автора сценария Чирскова, режиссера Эрмлера, артиста Державина, остальных товарищей награждайте по своему усмотрению.

— Артиста Бернеса не следует награждать! — процедил Жданов.

— Почему? — удивленно спросил Большаков.

— Потому что у нас искусство русское, а не еврейское.

— В таком случае как прикажете быть с режиссером Фридрихом Марковичем Эрмлером? Напомню, что он поставил «Великого гражданина». И вообще, что нам делать с режиссерами-евреями?

— На киностудиях царит еврейское засилье. У нас нет кадров, — отрезал Большаков.

— Кадры надо уметь воспитывать, — наставительно проговорил Жданов. — На экранах то и дело мелькают в титрах одни и те же фамилии: Юткевич, Трауберг, Ромм, Козинцев, Донской, Рошаль, Зархи, Райзман, Хейфиц.

Большаков:

— Они же авторы классических фильмов!

Сталин:

— Товарищ Жданов прав. Нечего выпячивать евреев на передний план. Государство русское, советское, многонациональное, но не еврейское. Поработали товарищи, сделали свое дело, мы их поблагодарили, пусть другим дадут возможность проявить способности.

Большаков:

— Вопрос принципиальный. Вы даете указание уволить режиссеров-евреев? В области кинематографии они проработали десятки лет, имеют ордена, звания, международные премии. Что я им скажу? Мы еще забыли, что существует мировая печать, которая сразу же откликнется.

— Зачем нам вмешиваться в дела вашей епархии? — устало заключил Сталин. — Вы поп и сами охраняйте свой приход.

— И. В., мы учтем ваше предложение.

— В ближайшие дни приступит к работе твой первый заместитель Константин Степанович Кузаков[4].

— И. В., разве он кинематографист?

— Какое это имеет значение? Ты пришел управлять кино из канцелярии и за короткое время нахватался вершков. Смотри, Иван Григорьевич, не обижай Кузакова. Мы рекомендуем его на эту должность.

— Кажется, он работает в сценарном отделе киностудии «Мосфильм»?

— Напомню тебе слова Суворова: «Плох тот солдат, который не хочет стать генералом». Почему ты сопротивляешься?

— У меня уже есть заместители: и первый, и второй, и третий.

— Ничего, потеснятся. Одного переведи на производство или пошли в национальную республику, там нужны русские кадры.

Поскребышев проговорился, что Кузаков — незаконнорожденный сын Сталина, но кто его мать, он не знает.

Я ошиблась, когда подумала, что Сталин ко мне охладел. И. В. приходил каждую ночь, был требователен, ревновал к прошлому, к мужу, к друзьям-собутыльникам.