Исповедь любовницы Сталина

— Совершенно верно. Мне известно, что многие товарищи из нашего окружения пытаются за вами ухаживать и делают заманчивые предложения. Позвольте мне изредка вас навещать? На эту дачу и на московскую квартиру пока приезжать рискованно. Все станет проще, как только мы расправимся с Ягодой.

— Г. М., я всегда рада вас видеть.

В Сухуми меня встретил крепкий, складный, широкоплечий человек. Черные, тронутые ранней сединой волосы, маленькие «а-ля-Чарли Чаплин» усики, большие, широко раскрытые, упрямые черные глаза — типичный кавказец. Догадалась, что это и есть «хозяин» солнечной Абхазии Нестор Аполлонович Лакоба. Говорил он рокочущим басом. Вот его первые слова, обращенные ко мне:

— Отвезу вас в самое спокойное место. Если там не понравится, без промедления отправим в Москву. Нет на земле лучшего края, чем наша Абхазия.

Угостила Лакобу московским шоколадом «Золотой ярлык».

— На Кавказе, девушка, — сказал он, — мужчины едят мясо, зелень, пьют вино и темпераментно ухаживают за красивыми женщинами, а еще любят и умеют танцевать. В. А., в Абхазии нет оперного театра, надеюсь, вы не откажетесь дать в Сухуми два концерта?

— Нестор Аполлонович, вам это нужно?

Лакоба замялся:

— Меня об этом попросил товарищ Маленков.

— Я устала от работы, хочу отдохнуть.

Мы подъехали к дому, который скрывали неприступные горы и вековые деревья.

— Посмотрите, какая кругом неописуемая красота!

— Я очарована.

— В. А., вы когда-нибудь бывали в гостях у абхазцев?

— Нет.

— Скоро поедем обедать.

У Лакобы красивый, элегантный дом в центре Сухуми. Огромные столы буквой П накрыты в саду. Командует парадом красивая черноокая Назия, его жена. Ей помогают родственницы, друзья, знакомые. Гостей набралось более 700 человек. Я не могла понять, что происходит, все объяснила Нателла, племянница Лако-бы:

— Так у нас принято встречать самых близких друзей. Сегодня день рождения старшего дяди Вахтанга: ему исполняется 90 лет. Если захочешь, завтра придешь на скачки, посмотришь, какой он джигит и какой замечательный танцор. Кто его перепляшет, получит в подарок старинный серебряный кубок. Ты, Вера, тоже можешь попытать счастья.

Гости чинно рассаживались. Лакобу единогласно выбрали тамадой.

— Мы отмечаем 90-летие, — сказал он, — человека, которого знает, чтит и любит вся наша Абхазия. Дядя Вахтанг научил грамоте несколько поколений абхазцев и на покой уходить не собирается.

Юбиляр сидел за отдельным столом на небольшом возвышении в окружении почтенных родственников. В сундук, окованный железом, аккуратно складывались подарки: будильники, кинжалы, настенные часы, седла, теплые свитера, коробки папирос, чайные и обеденные сервизы, хромовые сапоги, войлочные туфли, пачки чая, коробки шоколадных конфет, флаконы с одеколоном и духами, туалетное мыло, книги, альбомы, простыни, нательное белье и даже футбольные мячи. Как только сундук наполнялся, приносили новый.

На огромных блюдах поплыли зажаренные бараны, индейки, куры, домашняя колбаса, всевозможная зелень, овощи, фрукты, сладости, орешки. Пир продолжался три дня, и люди не чувствовали усталости.

В Москве я разучила две абхазские песни, спела их под аккомпонемент оркестра народных инструментов. Дядя Вахтанг преподнес мне роскошный кубок и старинный абхазский национальный халат:

— Береги кубок, он принесет тебе счастье, триста пятьдесят лет он служил нашей семье. В твоем доме он должен стоять на самом почетном месте.

Такой огненно-темпераментной лезгинки я никогда не видела. Описать это ошеломляющее зрелище невозможно. Танцевали буквально все: дети и глубокие старики, гибкие стройные юноши с тростниковой талией и шоколадным загаром, красивые, с темными горящими глазами цвета спелых маслин абхазки. Лихо несся тамада вечера, хозяин Абхазии, гордый и уверенный в себе Нестор Лакоба.

Меня познакомили с этим изумительным краем. С Лакобой побывала в Ново-Афонском монастыре. Нестор Апполонович хорошо знал историю и фольклор своей маленькой страны. Мы сидели в уютном ресторане на озере Рида, пили волшебное абхазское вино, ели сочный шашлык и золотистую, нежную форель. Лакоба неторопливо рассказывал; ему хотелось, чтобы мое сердце и душа прониклись уважением и любовью к его абхазской земле.