Исповедь любовницы Сталина

— У советского корабля трещали мачты и рвались паруса. И. В. пришлось крепко держать руль, ведя корабль к поднимающимся из-за горизонта очертаниям новой земли социализма, казавшейся иным неведомой, иным призрачной. Предлагаю выпить за кормчего страны Советов, за товарища Сталина!

Гости уехали в полночь. Мы остались вдвоем.

— Давно я вас не видел, В. А.! Вы не нашли в своем арсенале пяти минут, чтобы о себе напомнить?

— Разве я имею право тревожить вас по пустякам?

— И все равно, ты для меня — самая сладкая. Время не в состоянии приглушить неутомимое желание тебя видеть и все больше познавать.

— До глубины души, уважаемый И. В., тронута вашим сердечным отношением. Знаю, что вам нелегко.

— Какой удивительный происходит парадокс? Мы знакомы пять лет, и ты не успела надоесть!

Он меня обнял, тяжелые ладони легли на мою голову. Потом совсем тихо сказал:

— Пойдем, дорогая…

В халате умалишенного предстал перед глазами Б. Пильняк, жизнь которого так быстро канула в Лету.

Сталин подозрительно:

— Говори, о чем думаешь?

— И. В., бывают моменты; когда хочется помолчать.

— Верочка, — спросил он хрипло, — мы еще не наскучили тебе?

В который раз пришлось имитировать влюбленность. Возможно, в своей исповеди я повторяюсь, становлюсь несколько однообразной. Но такова тема нашего повествования.

И. В. возбужденно:

— Если армяшка Микоян тебя плохо оденет, немедленно позвони! Этот пес напролом лезет в объятия Лубянки. Все, что увидишь в Финляндии, подробно запиши. Эта страна нас очень интересует, она должна принадлежать России. Со временем мы постараемся выполнить гражданский долг, протянем руку братской помощи и освободим от векового рабства трудолюбивый финский народ. — Сталин умел быстро переключаться. — Верочка, ты хотела что-то сказать?

— Вышинский пригласил меня на день рождения супруги.

— Пойди, посмотри, в его берлогу стоит забраться. Он нам очень нужен, пока ходит по земле. Каждого человека мы стараемся использовать по способностям, дышать разрешаем до тех пор, пока он что-то производит, так завещал нам товарищ В. И. Ленин! — Закончив этот монолог. И. В. раскатисто рассмеялся.

У Вышинского все построено на массивности: жена — массивная, дочь — массивная, мебель — массивная, гости дородно-массивные!

Имениннице преподнесла оригинальный браслет. Прокурор, хозяин дома, рокочущим баритоном торжественно меня представил. В кресле, поблескивая стеклами очков, восседал рябой Поскребышев. За столом зашел разговор о процессах троцкистов-двурушников, тюрьмах, лагерях, сроках, следователях.

— У нас все сознаются, — самодовольно изрек Вышинский, — в моей практике юриста еще не было такого случая, чтобы преступник не дал нужные показания.

Дебелая домработница доложила, что приехал Ежов. Как только в гостиную проследовал карлик-нарком, все встали. Он коротко кивнул. Вышинский усадил гостя на самое почетное место, заблаговременно положив на сиденье пуховые подушечки.

— Ребята, так скучно сидеть! — пропищал народный комиссар внутренних дел. — Давайте споем!!! И запевала у нас есть — заслуженная артистка республики Вера Давыдова. А мы подтянем. Получится отличный самодеятельный хор!

Чтобы доставить Ежову удовольствие, пели хором. Через час его, пьяного, отнесли в машину и увезли домой. Неловкость прошла. Вышинский показал мне картины из его коллекции, чудесную библиотеку.

— В. А., мне давно хотелось с вами объясниться. Я безмерно счастлив, что вы посетили мое скромное жилище.

— Андрей Януарьевич, я хочу с вами откровенно поговорить. Какие у вас имеются основания для бесконечного преследования? И еще один лобовой вопрос: что означает ваше «особое мнение»? Мне передали, что вы настоятельно как генеральный прокурор страны Советов рекомендуете отдать меня под суд с проведением показательного процесса в Большом театре. Об этом я собираюсь поставить в известность товарища Сталина.

Вышинский не на шутку испугался.

— Голубушка, несравненная В. А., произошло явное недоразумение! Пожалуйста, назовите имена негодяев, которые так жестоко вас шантажируют и мистифицируют! Мы найдем возможность призвать их к ответу.

— Вы настолько в себе уверены?

— Абсолютно, как дважды два — четыре! Назовите фамилии мерзавцев! Я сам буду с ними беседовать в прокуратуре Союза. Можете быть уверены, что живыми они оттуда не выйдут.

Не моргнув глазом, выпалила:

— Николай Иванович Ежов, Георгий Максимилианович Маленков, Александр Николаевич Поскребышев. Что вы на это скажете, товарищ Генеральный прокурор? Когда вы с ними расправитесь?

У Вышинского отвалилась челюсть. Только теперь он по-настоящему поверил в мои силы. Он позвонил: вошла высокая пышная домработница.