Читаем Исповедь любовницы Сталина полностью

— Запомни, что я тебе скажу! — Сталин говорил медленно. — Если еще раз нам придется с тобой беседовать на эту тему, без разговоров отправлю на Лубянку. А теперь пошел вон!

Сталин предложил с ним встретить Новый год.

— Верочка, обещаю, что никого не будет, я устал от людей, от их болтовни.

Когда приехала, он спросил:

— Как ты думаешь, есть Бог на свете?

— Над этим вопросом глубоко не задумывалась, но мне кажется, что какая-то неведомая сила нами руководит, иначе не было бы на земле живых существ. Мы считаем, что Бог есть!..

В полночь мы долго ходили по зимнему саду. Каждый из нас думал о своем.

Когда возвращались, Сталин задумчиво произнес:

— Верочка, я уверен, что Вышинский больше к тебе не полезет с гнусными предложениями. Он свое получил по заслугам!

— И. В., родной, вы — настоящий рыцарь! Эти качества я больше всего ценю в мужчинах.

— Комплименты нам не нужны! Балерина Ольга Васильевна Лепешинская прислала письмо, что ее притесняют в театре.

— Вы должны знать, И. В., что эта девочка не из робкого десятка, о ней можно не беспокоиться.

Сталин понимающе улыбнулся.

— Езжайте домой, мне что-то нездоровится.

— В последнее время я стала вам в тягость?

— Нет, дорогая, я просто устал.

Дома корзины с цветами от Маленкова, Ежова, Поскребышева, Молотова, Буденного, Микояна и даже Вышинского. На письменном столе пачка телеграмм. Среди них — правительственная от Берия.

В 2 часа ночи поехала к Мейерхольдам. В гостях у них были С. М. Эйзенштейн и его литературный сотрудник Саша Гладков.

Невеселый Мастер выпил несколько рюмок водки. Он тупо смотрел в окно. Сердцем чувствовала, что В. Э. рад моему приходу. Я передала ему наш разговор с Маленковым.

— В. А., вы хороший товарищ, — сказал Мастер. — Я признателен вам за участие в моей судьбе. Хорошо продумайте создавшуюся ситуацию и поймите: Мейерхольд не имеет права идти на компромисс со своей совестью. Я никогда не продавал свою честь!

К нам подошла заплаканная, издерганная Зинаида Райх:

— Всеволод, родной, умоляю тебя, сдайся! Власть сильнее нас! Уверена, что Сережа Эйзенштейн и Саша Гладков, любимые твои ученики, согласятся со мной.

— Зиночка, — сказал Мастер, — я не в состоянии отказаться от своих принципов, не в состоянии похоронить свою совесть. Плаха — это еще не самое страшное, страшней отступничество.

Год 1938

Революция, как грозовой вихрь, как снежный буран, всегда несет новое и неожиданное, она жестоко обманывает многих, она легко калечит в своем водовороте, она часто выносит на сушу невредимыми недостойных, но это ее частности, это не меняет ни общего направления потока, ни того грозного и оглушительного гула, который издает поток. Гул этот все равно всегда о вечном.

Александр Блок.

В полночь позвонил Ежов:

— Праведный мир веселится, а вы сидите дома? Можно приехать? Гарантирую, хандра моментально улетучится!

Пришлось надеть выходное парчовое платье, которое сшила в Финляндии. Ежов приехал с телохранителем, мужчиной огромного роста, поверенным в интимных делах — Олегом Густовым. Позвонил неугомонный Вышинский. Трубку вырвал карлик-нарком, он зло проговорил:

— Старый индюк, перестань трепаться! Клянусь здоровьем твоей любимой дочери, что если еще раз дашь о себе знать, сам проломлю тебе череп и скажу, что так и было. Ты спрашиваешь, кто осмеливается так разговаривать с его величеством главным попугаем? Отвечаю: Николай Иванович Ежов! Устраивает? А теперь катись к чертовой матери и ломись в другой огород.

После столь милой беседы он истерически загоготал:

— Вот так, Верочка, мы будем расправляться со всеми внутренними и внешними врагами. Посылайте всех от-моего имени в ж… и никого не бойтесь! Держитесь за ежовские рукавицы, пока они еще греют! Налейте мне стакан коньяку, потом отправимся гулять.

Он залпом выпил целый стакан. Его друг Густов хлестал водку прямо из горлышка пол-литровой бутылки.

— Нас ждут цыгане из табора, — хвастливо проговорил Николай Иванович, — мои люди нашли их под Александровым, попоют, попляшут, деньжат из казны отсыпем, а потом как социально-опасный элемент в лагерек на десяточку! Пусть потрудятся во славу отчизны-матушки! Я пить хочу! Верка, наливай вина! Если сам найду, хуже будет! Я мальчик зловредный!

Принесла украинскую горилку, настоенную на красном перце. Ежов обрадовался, на его лице выступил нездоровый румянец, я не знала, что он болен туберкулезом.

— Закусывать чем будем? — спросил нахальный Густов.

Ежов крикнул:

— Тащите на стол все что есть!

Широкоплечий великан телохранитель и крошечный щуплый нарком здорово проголодались. Подала холодную курицу, сыр, колбасу, маринованную селедку, яичницу с ветчиной — все слопали. Пьяненький Ежов процедил сквозь зубы:

Перейти на страницу:

Похожие книги