Исповедь махрового реакционера

Ж. АЛФЕРОВ: …запретить арендную плату. Потому что нам нужно развивать науку. Пусть где-то мы что-то даже и потеряем, но нужно убрать, чтобы не было вообще этого метода получения средств за счет имущества. Имущество наше должно работать на науку. Кто, вообще говоря, задробил мою поправку? Минобрнауки, статс-секретарь того министерства в то время господин Ливанов. Ради бога! Давайте мы уберем аренду. Я знаю, мне приходится как вице-президенту подписывать эти вещи. Я знаю и вижу: вот в этом институте, там, 3–5 %, а в этом – больше. Запретить арендную плату. Это не очень просто, всегда уже влезать в эти дела, и там могут быть махинации. Потому что есть правила, что не ниже, значит, средней арендной платы в городе, и устанавливают ее в соответствии с этой нижней планкой, и никогда не узнаешь, а что там на самом деле было. Давайте уберем это. Нам нужно развивать науку, пусть эти площади пойдут на развитие научных исследований. Но это не означает, что нашим имуществом… у нас, я не зря сказал, появится Академсервис по аналогии с Оборонсервисом. Значит, имущество и так в федеральной собственности. Ради бога, проверяйте нас, наказывайте за неправильное использование имущества. Но наше федеральное имущество, оно для развития научных исследований. Для этого нужно только одно: наука должна быть востребованной и нужной. Для этого нужно ставить определенные грамотные квалифицированные задачи.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А кто должен ставить, Жорес Иванович?

Ж. АЛФЕРОВ: Прежде всего, по-прежнему наиболее квалифицированное научное сообщество у нас в Академии наук.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот смотрите, что вы говорите: что Академия наук должна ставить задачи Академии наук.

Ж. АЛФЕРОВ: Она должна ставить задачи не только Академии наук.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, вот я поэтому и пытаюсь понять, объясните технологию.

Ж. АЛФЕРОВ: Я могу сказать следующую вещь. Это было и в моей программе. Программы президиума должны стать другими. Они должны стать междисциплинарными, они должны привлекать в том числе организации, работающие в других ведомствах. Я говорил о том, что, скажем, мы должны повысить статус Санкт-Петербургского научного центра, с тем чтобы он имел дополнительное бюджетное финансирование для междисциплинарных программ, именно для этого. Федеральные программы очень часто отстают от реальных запросов научно-технологического развития. Специалисты в основном в Академии. Мы их ставим и говорим: вот эта задача решается программой президиума с академическими институтами, эта программой вот такой и такой. Даем рекомендации правительству.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но вы же этого не делаете.

Ж. АЛФЕРОВ: Почему не делаем?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот это вопрос, почему.

Ж. АЛФЕРОВ: Они… мы делаем, они не принимаются сплошь и рядом.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Кем?

Ж. АЛФЕРОВ: В том числе и правительством, Минобрнауки, в том числе и… Я, вообще говоря, очень многое говорил Андрею Александровичу Фурсенко. Он в каком-то смысле мой питомец, я чувствую определенную ответственность. Я его выдвинул на пост заместителя директора Физтеха. И я ему говорил, когда он собрался уходить в другие сферы, я сказал: «Рано делаешь, Андрюша. Еще бы лет 5 поработать здесь». Вот. Я ему очень многое объяснял, я с ним встречался, и не раз.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Понятно.

Ж. АЛФЕРОВ: Вот. Он мне позвонил в четверг утром, я в это время был в Берлине…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Четверг – это день внесения…

Ж. АЛФЕРОВ: …27-го, и говорит: «Ваши предложения в основном приняты, и вы должны поддержать этот закон в Думе». Я сказал: «Вообще 1 июля я ложусь на операцию и не смогу, но если действительно принято – конечно». А затем я приехал, увидел и сразу дал свою оценку. Он мне звонит и говорит: «Как же? Мы договаривались». Я говорю: «Прости, это совсем другие предложения». Простите, назвать, так сказать, высшей экспертной организацией, превратить в клуб, и неизвестно кто будет принимать или не принимать эти оценки – это разные вещи. Академия наук СССР была высшей научной организацией страны. Она имела институты и в Академии, и влияла гигантским образом на другие институты и другие направления. Об этом я и говорил. Разрушать всегда – это, простите…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.

Ж. АЛФЕРОВ: …нужно просто работать и не нужно разрушать структуру.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Жорес Иванович, с каждым словом можно согласиться, кроме одного. Вот вы говорите, так было. Мир изменился, технологии изменились. И вы сами говорите: мы должны это делать. Но не делала же это Академия наук, правда?

Ж. АЛФЕРОВ: Простите, извините, извините, значит, Академия наук…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, руководство. А то мы говорим, Академия…

Ж. АЛФЕРОВ: Нет, Академия наук в этом не виновата.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Так.

Ж. АЛФЕРОВ: Если говорить об эффективности, то по индексу цитирования, по публикуемым работам, количеству публикуемых работ, Российская академия наук – по-прежнему лучшая организация страны. И она на третьем месте после CNRS французского, Китайской Академии, российская на третьем месте по числу.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но вы говорили о новых вызовах, вы сами говорили…