Исповедь на подоконнике

Коровьев напряженно стал перезванивать раз за разом, сам начиная трястись от неожиданных новостей возлюбленной. Не терпя ни секунды, он кинулся надевать пальто и шнуровать ботинки. Он знал, что сорвется, бросится к ней, вытрет слезы с красивого фарфорового личика, а потом, может, и поцелует. Алина должна полюбить его, Адам же так старается, он заслужил ее чувства!

— Куда собрался? — прозвучал над ухом звонкий голос Есенина, и послышались шаги Чехова.

— К Алине. Позвонила, плачет, просит приехать.

— Черт тебя за ногу… — Женя и Ваня переглянулись, потянули Адама за плечо и бросили на диван в кухне сидеть так, в одном ботинке. — Чего?!

— А почему не Вите она звонит?

— Предпочла меня, в чем проблема?

Товарищи кивнули, смотря друг на друга, и выставили перед парнем два стула, на которые опустились.

— Это его девчонка, не заметил? Она оставила номер Базарову, не тебе. Не лезь. Ты что творишь, парень? Все хорошо?

— Ребят, что вы накинулись? — пробормотал Коровьев, оглядывая Есенина и Чехова.

— Она тебе нравится? Отвечай честно, все, что ты скажешь, может быть использовано против тебя. — откинулся Женя на спинку, сложив руки впереди себя

— Тебе надо было в юриспруденцию идти… Не нравится.

— Чехов сказал тебе не врать! И я говорю то же самое! Признавайся! — сжал ручку стула Есенин.

— Да нет же…

— Хорошо, подберемся другим способом. Вы гуляли?

— Да. — кивнул Коровьев, понимая, что эти двое действительно могут разорвать его, как собаки в темном дворе, на их вопросительные взгляды он продолжил. — Всего один раз. … Ладно, она постоянно сидит на моих репетициях.

— Продолжим. Что вы делали на прогулке?

— Мы упали в воду. — усмехнулся Адам.

— Не до смеха. — наклонился к нему Женя. — Ваше общение чисто дружеское?

— Чехов, не ходи вокруг да около. Я повторяю вопрос: она тебе нравится? Отвечай, живо! — рявкнул рассвирепевший Есенин.

В комнате было темно, все словно в тумане, точнее. Две фигуры перед взволнованным Адамом казались разведчиками секретной службы, перед которыми ты не соврешь. Они образцовые работники, проблем быть не может — разве что у того, кто захочет юлить. Парни словно знали, что говорить, куда метить.

— Что вы привязались! Она еще не девушка Вити!

— Отвечай, мы тебе сказали! — прорычал Чехов.

— Да! — выпалил вдруг Коровьев и тут же заткнул рот широкой рукой.

— Как ты мог! — не сдержался Ваня и кинулся с кулаками на музыканта, крича оскорбления, но Женя резко оттянул за воротник рубашки назад. Драки еще не хватало.

— А ты ей, как думаешь?

— Наверное, да…

— Как ты мог! — тут уже едва сдержался художник. — Ладно. Сейчас разговор не о ней. Адам, ты же понимаешь, что творишь? Базаров влюблен в нее! На девчонку, которая нравится другу, даже смотреть нельзя!

— А ты гуляешь, на репетициях сидишь с ней! Да, Алина, никто не ожидал, что ты окажешься хуже, чем та возлюбленная Чехова!

— Полегче. — поставил руку прямо Женя. — Адам, открой глаза. Есть правило: на любимую девушку товарища даже не смотреть.

— Такое же правило было про маму? — вскинул бровь Коровьев.

— Черт! Помолчи! Ты понимаешь, что своим поведениемты убиваешь в первую очередь самого Витю. А он твой друг! Представляешь, как ему будет больно? Он будет рыдать, он возненавидит тебя!

— Но она еще не его девушка, парни, поймите!

— Ну и что! Она ему нравится, значит, для нас она максимум друг, товарищ, братан. Но не женщина! С ней ничего даже близко представлять нельзя! — потер руки красный от злобы Есенин.

— Вы вообще меня не слышите! Я люблю ее, люблю! Я хочу укрывать ее от грусти, обнимать, греть ее. Быть рядом в любой ситуации! Она светится со мной, неужели с Базаровым все так же? Алина говорит, что я самый лучший, она свет моей жизни, парни! Я только о ней и думаю!

— А теперь представь, что она все это время целуется с Витей и строит что-то с ним? А? Неприятно! — выпалил Ваня, чуть ли не кидаясь на товарища. — А Базарову будет так приятно, когда он узнает, что его возлюбленная с тобой. Онагнусная предательница, это понятно. Но еще больший предатель ты!

— Замолчи! — слезы вырвались из глаз музыканта. — Я не предатель, прекрати!

— Нет, Адам, ты предатель, ты настоящий обманщик! Открой глаза, ты ведешь себя ужасно! Да, Алина все еще не его девушка, но ты — ты уже давно его друг! — заорал ему в лицо злобно сверкающий глазами Есенин.

— Витя должен понять!

— Никому он ничего не должен! Он нашел девушку, которую полюбил, которая не выходит у него из головы. А ты ведешь себя так! Это мерзко! Женя, если бы я влюбился, ты бы что сделал?

— Я бы обрадовался. — пожал плечами Женя. — Прикалывался бы над тобой, да. Но на нее даже не взглянул бы! Видишь, Адам? Снимай пальто и ботинок, давай. Сиди в комнате. Мы наберем Алине и скажем, что ты не можешь приехать. Давай, левой-правой! — толкнул его в прихожую Чехов.

— Умоляю, отпустите меня к ней! — Коровьев уже не понимал, что говорит, ему было стыдно, но любовь — она тянула к девушке. — Ей плохо! А если она что-то сделает с собой? — музыканта передернуло.

— Утешить кого-то захотел? С Витей еще попрактикуешься!