Исповедь на подоконнике

Он подошел к предпоследнему ряду, усмехнулся, потрепал волосы и сел к сложившей ноги в синих джинсах по-турецки Алине. Та улыбнулась, обняла его, будто не видела годами и тихо произнесла.

— Ты не устал? — из-за темноты не было видно румянца на ее щечках. — Вот вода, попей.

Музыкант наклонил голову, умиляясь заботе. Его глаза блестели, а сердце вертелось с воплем о любви. Весь его мир дрожал при взгляде на эту красавицу, ему казалось, что все так просто, что перед ним его действительная судьба. В любимом всей компанией солнце он видел, как блестят ее глаза, Садовое кольцо бежало в ритм ее звучного голоска, вся эта любовь, как в добром старом советском фильме, идеальном до боли в глазах. Адам не представлял, как вообще можно измерить его чувства, ведь даже сотни тонн не выдержали бы под тяжестью его дрожащего от любви сердца. Алина так улыбалась, смеялась, и каждое движение отражалось на душе Коровьева новой бабочкой.

— Спасибо… Тебе нравится, как мы играем?

— Да, Адам! Невероятно! Вы талантливы насколько это вообще возможно. Особенно ты. — она нервно поправила волосы и улыбнулась, наклонив лицо.

— Спасибо, моя хорошая. Идем?

— Да, да… — она поднялась, подождала, когда выползет из-за кресел ее любимый и вышла следом.

В раздевалке Коровьев по второму разу попрощался и с дирижером, и с ребятами. Когда он накидывал на плечи пальто, к нему аккуратно подошла Ника.

— Ты сейчас куда собираешься?

— Домой. А что?

— Ну, я думала… Раз ты свободен, мы можем погулять…

Она не договорила, ведь на половине слова ее прервал резкий голосок Алины. Красавица обхватила руками локоть Адама, сильно притянула его к себе и, покраснев, произнесла:

— Это мой парень. Ты никуда не пойдешь с ним.

Вероника стыдливо закивала и отошла в сторону, а Алина взглянула на Адама. Когда Коровьев говорил с другой, в ее сердце словно что-то рушилось. Душа сжималась в больной шарик, она ощущала себя такой преданной и ненужной, ревность бушевала штормом, стоит хоть одной представительнице женского пола улыбнуться очевидно привлекательному Адаму. Удивительно, что сама она ни на долю секунды не задумывалась, что у нее самой уже есть парень.

— Зачем ты это сделала?

— Вероника, она… понимаешь… не очень хорошая девушка… Меняет парней как перчатки. Я не хочу, чтоб она разбила тебе сердце! — воскликнула Алина. — Ну… ладно. Пойдем. Меня сейчас Базаров должен забрать.

Коровьев, ничего не понимая, кивнул и согласился со всеми словами возлюбленной. Он покорно поплелся следом и увидел стоящего с сигаретой Витю. Адам помахал ему и подошел к другу.

— Привет! Отдаю в твои руки. — сказал он, глядя на Алину.

— Привет, как репетиция? — после ответа товарищаБазаров продолжил. — Классно. Ребята, как здорово, что вы подружились. — улыбнулся парень. — Мы пойдем, увидимся вечером, Адам.

Витя и Алина вместе направились в сторону метро, а музыкант на автобусную остановку. Девушка заметно помрачнела, но заметно было лишь тому, кто видел, как она сияла рядом с тем, кого действительно любила. Когда пара скрылась из виду, Базаров остановил девушку и поцеловал в губы. Та сперва вздрогнула, а потом покорно ответила на такие действия ответным касанием губ. Она была сильно напряжена, но это не чувствовалось целующему ее влюбленному Вите.

— Я очень люблю тебя. — сказал он.

— И я люблю. Идем.

— Стой, я хотел кое-что подарить. Я попросил Чехова нарисовать тебя. Держи. — он сунул в руки свернутый листок акварельной бумаги с аккуратным портретом на нем.

На этой неидеальной, но живой картине Женя изобразил девушку такой, какой видели ее все парни — красивой, блестящей под октябрьским солнцем, изящной. Алина сухо улыбнулась и, как бы благодаря, поцеловала Базарова в щеку. Тот мгновенно покраснел, на лице засияла улыбка. Все мысли словно перемешались, и Вите даже показалось, что он падает от нахлынувших эмоций.

Пара спустилась в метро по эскалатору, села в заполненный людьми вагон — и это не было чем-то удивительным, ведь стоял час-пик. Базаров не сводил глаз от своей любимой девушки, а та пускала пространные взгляды на людей в поезде, на виды из окна, и пусть те были не красивы, да даже различимы, все было для нее лучше, чем смотреть на слепо влюбленного Витю. Она находилась в ужасной клетке, но сил расстаться с нынешним партнером не хватало, да и она размышляла, что он так много делает для нее, хочется иногда почувствовать себя любимой. В общем-то, Алине было все равно, что чувствует ее молодой человек, что он не может думать ни о чем другом, кроме ее волос, глаз, улыбки и голоса.

— Куда мы поедем, Витя?

— У меня есть два варианта: в какой-нибудь музей, ты говорила, что хочешь, ну или просто в Царицыно. Там сейчас осень золотая.

— Царицыно! — оживилась девушка.