Исповедь обманутой жены

Себров Игнат Сергеевич сосредоточенно поднимал и опускал толкушку в кастрюле с картошкой. Он готовил пюре. Он всегда готовил себе на ужин картофельное пюре. В меру жидкое, в меру жирное. Без молока, с припущенным на сливочном масле лучком. К нему он покупал либо рыбку, либо котлетки, либо сардельки. Чередовал. Потому что старался питаться правильно. Не злоупотреблять вредной пищей. И все из-за того, что не так давно врачи обнаружили у него запущенную болезнь желудка. Не то чтобы какую-то страшную. Даже выпивать понемногу разрешили. Но вот копченое, соленое, острое вдруг стало под запретом.

– Иначе умрете, – подытожил молодой гастроэнтеролог. И добавил: – Раньше того времени, которое вам отмерено.

Врач был странным, временами казался невеждой, но Себров ему поверил. И аппетиты свои поубавил.

Во всем! Не только в еде!

Чтобы не умереть раньше того времени, которое ему отмерено.

Толкушка методично чавкала в картофельной жиже, горячие капли время от времени летели Себрову на запястье, но он даже не замечал, что обжигается. Он был очень голоден. И очень обеспокоен.

Он ничего не нашел в комнате, которая принадлежала Дмитрию Орлову и которую до недавнего времени занимал некий персонаж. Даже намека не нашел на то, что тот вообще там жил. Все пристойно, чисто, за исключением слоя пыли, что закономерно. И нескольких грязных вещей в шкафу. Но это считалось реквизитом. Вещи Себров забрал. Не сегодня завтра явится хозяин, слух о его досрочном освобождении подтвердился. И чужие вещи в его шкафу – это лишнее. Лишние вопросы. Лишнее подозрение. Это было ни к чему.

Игнат Сергеевич вытащил толкушку из картошки, аккуратно загладил поверхность. Накрыл крышкой кастрюльку, сверху набросил полотенце, толкушку отправил в раковину под струю воды. А то засохнет, потом не отмыть. Заглянул в духовой шкаф. Рыбка, которую он запекал в фольге, была готова. Он выключил духовку. И прежде, чем достать тарелки, снова сунулся в телефон.

Что ты будешь делать! Ни единого звонка! Сообщений тоже не было. Нехороший, тревожный знак. Оборвать все общение с ним без предупреждения…

А как же инструкции? Как же особые указания на случай особых обстоятельств? Они же наступили – эти самые особые обстоятельства. Он же не идиот, понимает, что не мог сам себе проломить голову сразу в двух местах некий персонаж, чьи вещи он собственноручно отправлял на помойку. Не мог! Кто-то ему помог. Кто? Не собутыльники точно. Потому что персонаж вообще не пил. А запах создавал для соседки, полоща рот водкой. Не пил. Сомнительных знакомств не водил. Он был приезжим и общался только с Себровым и с женщиной, с которой делил съемную однокомнатную квартиру.

К слову, женщина тоже куда-то пропала. Себров трижды ездил на адрес. Никого. Соседи подтвердили, что сожители вместе вышли из квартиры с сумками. Больше их никто не видел. Сожителя Себров видел уже мертвым. Сожительница пропала.

В квартиру, которую они делили на двоих, он проникнуть без ордера не мог. Самостоятельно проникнуть, расковыряв замок, не мог тоже. В квартире напротив жила старая сволота, не отлипающая от замочной скважины и глазка. Подслушивала, подглядывала.

Засветиться? Ни в коем случае.

Кто мог убить персонажа из квартиры Орлова? И за что? Его роль во всей истории была цикличной. Выполнил миссию, получил деньги, проваливай. Дня за три Себров предупредил его, что хозяин квартиры может вернуться на днях. Что ему надо сворачиваться. Тот с адреса съехал. А потом вдруг во дворе снова нарисовался. Зачем? Себров просмотрел записи с камер мини-маркета, который находился во дворе дома. И ничего такого не увидел. Вернее, никого такого. Выводов у него не было.

Зато были подозрения. И так много, что…

Что у него на несколько дней даже аппетит пропал. Ел по привычке и по необходимости. Чтобы организм не травить невостребованным желудочным соком. И это было скверно. Он так не любил.

Долгожданный телефонный звонок раздался, когда он уже отужинал.

Номер был незнакомым, и это было нормально.

– Да, да, слушаю, – ответил он тут же.

– Как дела? – поинтересовался знакомый голос.

– Дела? – Себров почесал покрывшийся щетиной подбородок. – Обязательно об этом по телефону?

– Так хочется на улицу выходить? В такую погоду?

– Так не сахарный, – хохотнул Себров. И глянул на старенькие настенные часы. – Да и время детское.

– Как знаешь. Заметь, не я это предложил.

Последняя фраза собеседника вдруг не понравилась. Показалось, что она была полна странного опасного смысла. Она настораживала, предостерегала, советовала не принимать опрометчивых действий. Куда разумнее было бы после вкусного сытного ужина разместиться в уютном кресле с продавленной под его грузную фигуру спинкой. Включить телевизор, поискать какой-нибудь старенький милый фильм и подремать под него.

Но, как говорится, дела не терпят. Надо было все выяснить именно сегодня. Пока еще в него не вцепились. Пока еще его не замучили вопросами. Пока не отстранили от работы по подозрению в…