Исповедь Плейбоя

— Я здесь, — слышу мягкий шепот Эвелины мне в шею, влажное дыхание по коже, от которого руки прижимают ее еще крепче.

Куда мне тебя спрятать, Кошка? Как смотреть в твои хрустальные глаза и не боятся, что ты стоишь рядом со мной, когда где-то за спиной, возможно, уже караулит та самая машина без опознавательных знаков?

Кошка прижимается к моей коже губами, горячо и жадно втягивает ее в рот, выразительно посасывая, как будто нарочно оставляет на моем теле свои метки.

— У тебя останется засос, — говорит со странным весельем, когда размыкает губы, а мне в ответ хочется схватить ее за голову и прижать сильнее, заставить покрыть меня своими метками, словно печатями.

Эвелина гладит горящую кожу кончиком указательного пальца.

— Не нужно, — останавливаю ее, вспоминая свои школьные годы, и девчонку, которая точно так же слишком крепко меня поцеловала, а потом, извиняясь, долго терла кожу, потому что так кровь якобы не застаивалась. Полный бред, но сейчас Эвелина, похоже, делает то же самое, только у нее это получается очень мило. — Пусть будут следы.

Она как будто слышит в моих словах немую просьбу и снова целует, на этот раз место под ямкой на шее. Фыркает, потому что ей мешает мой кожаный ремешок, отбрасывает его мне за спину, и с каким-то остервенением набрасывается жгучими поцелуями.

Лестница заканчивается, но мне нужна передышка.

Я прижимаю свою ношу спиной к стене, подталкиваю вверх колено, чтобы она уселась сверху. Хочется завести обе ее руки вверх, прижать мертвой хваткой, чтобы даже боялась пошевелиться, и сделать своей. Воплотить все те фантазии, в которых эта ненормальная была мой вся без остатка.

Эвелина запрокидывает голову, скребет короткими ногтями по моей футболке, и я даже сквозь ткань чувствую, что от ее «нежностей» надолго останутся следы.

— Поцелуешь меня? — просит она, в мгновение ока превращаясь из фурии в смущенную девчонку.

Платиновые ресницы дрожат, под веками появляется алая полянка румянца. Провожу большим пальцем по вспыхнувшей коже, снова и снова вспоминая тот день, когда эта ненормальная сама села в мою машину. Тогда я подумал, что она очень странная и не то, чтобы красивая. Через полчаса, когда от дурацкой пилюли вокруг ее волос плясали разноцветные огоньки, она превратилась в сказочную фейскую королеву, а сейчас… Сейчас я держу в своих руках немного испуганную, волнующуюся Снежную королеву, и ее сердце отчаянно сильно вламывается в мои так до сих пор толком и не зажившие ребра.

Я просто притрагиваюсь к ней губами, и это чертовски сложно, потому что мне нужно больше. Наверное, поэтому поцелуй получается резким, на выдохе. Кошка пробует перехватить инициативу, но я вдалбливаю ее спиной в стену, фиксирую своим телом так крепко, что это почти самоубийство: боль в груди вынуждает жадно хватать воздух, но мне плевать. Лишаю ее последнего шанса сопротивляться, когда вынуждаю распахнуть рот для моего поцелуя. Я бы трахнул ее языком, если бы мог, потому что воспоминания о ее смятых в моем кулаке волосах и пошлых влажных звуках вокруг моего члена, глушат последние отзвуки разума.

Глава 36. Снежная королева

Еще немого — и он сломает мне кости.

Плевать.

Хочу еще крепче, хочу вот такого: рассерженного, рыкающего от боли и от того, что я нарочно царапаю его через футболку. Этому мужчине не нужна нежность и забота, он как будто минуту назад собственной рукой испортил тормоза и если я хотя б попытаюсь сопротивляться, просто свяжет меня и все равно поступит по-своему.

Хорошо, что мне я не хочу останавливаться и мне нравится его агрессивность, потому что сейчас она нужна моему обычно молчаливому мужчине, чтобы выговорится языком тела.

Я мычу в его голодный поцелуй, потому что он буквально высасывает из меня душу. Бью кулаком по спине, но Руслан только мрачно стреляет в меня глазами, даже не думая разрывать поцелуй. Это так странно: целовать кого-то, глядя глаза в глаза, это заводит, будоражит и… пугает. У меня так сильно дрожат колени, что приходится что есть силы вжать их Руслану в бока.

Он отрывает меня от стены, со смазанным ругательством делает еще два шага в спальню, переступает порог. Приходится держаться за него ногами, одной рукой стаскивая футболку, но в итоге мы просто валимся на пол, не дойдя до кровати всего пару шагов.

Я лежу на полу, прикованная его руками на моих запястьях, словно наручниками. Его колени между моими широко разведенными ногами. Мы пикируемся взглядами, как будто оба включаемся в игру, где я — его непокоренный трофей, целебное волшебство от душевных ран.

— Я какой-то слишком грязный для тебя, — грубо бросает Руслан, разглядывая мое лицо.

— А, по-моему, в самый раз, — отзываюсь я. Пробую податься навстречу, но он ударяет моими запястьями в пол, чтобы утихомирить и сломить любые попытки сопротивляться его планам.

— Не шевелись, — предупреждает он, выразительно отпуская руки.