Исповедь Плейбоя

Для выхода я останавливаю выбор на темно-вишневом классическом платье-футляре с высокими воротом и длинной чуть ниже колена. Возможно, он слишком официального для этого выхода, но именно так я и хочу выглядеть: совсем не в образе тихони-невестки, которую Шаповаловы, как я слышала, за глаза называют «Розановской шлюшкой». Не сомневаюсь, что не обошлось без эпитетов Юры. Он же должен был обелить свой светлый образ, к которому никак не вяжется сбежавшая от бесконечного счастья жена. А вот непутевая альбиноска — в самый раз. Хорошо, то ничего из этой грязи меня уже не трогает, и единственное, чего я хочу — проучить «безупречное семейство».

В комплект к платью я, впервые в жизни, надеваю подаренный мамой бабушкин кулон, и это единственное украшение в моем строгом образе.

Когда я садилась в машину, Руслан сказал, что если я не вернусь через два часа или перестану писать ему через каждых тридцать минут, он найдет способ появиться на полностью закрытом мероприятии и увести меня несмотря ни на что. Мы оба знаем, что он категорически против моего визита, но также мы знаем, что я пойду на все — и даже больше — чтобы защитить свою семью.

Наверное, Юра дал указания охране, потому что стоит мне приехать, как он появляется на крыльце дорогого ресторана, который Шаповаловы сняли на весь вечер. Юра в приподнятом настроении, как обычно одет с иголочки, с безупречной прической и дорогими часами — новинкой известного швейцарского бренда. Неужели этот спектакль — персонально для меня?

Юра осматривает меня с ног до головы, и я отвечаю ему тем же.

— У тебя помада на воротнике, — киваю на ярко-розовый мазок. — Некоторые вещи не меняются, да?

— Люблю стабильность, — огрызается он, пытаясь — неудачно — ответить безразличием на мое замечание.

— У тебя болезненная тяга к женщинам, у которых совершенно нет вкуса, — улыбаюсь я. Как все-таки хорошо, что я нашла лекарство от ненормальной привязанности к нему, и теперь ничто не мешает мне трезво видеть вс. Спрятанную под шиком и лоском гниль.

— Наверное, так и есть, раз я выбрал тебя, — передергивает плечами Юра. А потом «милостиво» хвалит: — Хорошо выглядишь, Ви.

— Прости, что не могу вернут комплимент: с детства не люблю наркоманские расширенные зрачки.

То, что он уже успел «закинуться» видно невооруженным взглядом: бодр, в приподнятом настроении, и со взглядом человека, который успел потерять берега, хоть думает, что штурвал до сих пор в его руках.

— Ви, не будь дурой, — улыбается Юра и кладет ладонь мне на локоть. Долго заглядывает в лицо, и хорошее настроение стекает с его лица, как воск.

— Убери руки, Юра, — спокойно предлагаю я. Не дождавшись адекватной реакции, сама разжимаю пальцы и прохожу мимо, в сторону зала. — Я привезла подарок. Думаю. Он вам понравится.

Последняя фраза родилась спонтанно и ее не стоило говорить, но раз уж он все равно «закинулся», то практически без шансов, что сможет разглядеть за простой вежливостью траурный марш. Возможно, не такой громкий, как бы мне того хотелось, но достаточно выразительный, чтобы Шаповаловы всю жизнь вспоминали прощальную песнь Розановых.

‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌Эти показушники до сих пор пытаются держать хорошую мину, потому что меня, ожидаемо, садят рядом с Юрой, а он сидит по правую руку именинницы. Свекровь не снизошла даже до приветствия, хоть это был бы обычный жест вежливости. В конце концов, «официально», лично ей я не сделала ничего плохого. Хотя она наверняка винит меня в том, что я оказалась бракованным инкубатором и не смогла выносить наследника для золотого семейства.

Когда гости рассаживаются, и ведущая начинает громкую вступительную оду в честь виновницы торжества, я чувствую, как Юра под столом опускает ладонь мне на колено. Я крепко сжимаю челюсти, поворачиваю голову — и даже не удивляюсь наглому сальному взгляду своего почти-бывшего. Он сжимает мое колено сильнее, но я чувствую совсем не боль. Отвращение концентрируется на языке, практически умоляя превратится в плевок, но я вполне могу справиться с чувствами и ответить на «заигрывание» насмешливо вскинутой бровью.

— Ты правда думаешь, что пощупав меня за коленку, сможешь вернуть в свою постель? — спрашиваю я, не особенно стараясь понизить голос.

— Я просто хочу приласкать свою жену, — скалится Юра. — Как поживает твой адвокат?

— Прекрасно, — продолжаю держать улыбку. — Сказал, что как раз собирался отремонтировать и расширить офис.

Я не приукрашиваю: Антон именно так и ответил, когда я спросила, что он намерен делать дальше. Правда. Сразу после этого добавил, что поиметь моего бывшего монтировкой в зад — дело принципа, и я до сих пор уверена, что это не было сказано для красного словца.

Мать привлекает внимание Юры, и он нехотя убирает ладонь с моей ноги, а я, тем временем, осматриваю зал в поисках нужного человека. Так и есть: он сидит рядом с Шаповаловым-старшим, но, заметив мое внимание, смазано улыбается, чтобы не выдать наше знакомство раньше времени. Я обещала Шаповаловым подарок, и я постараюсь максимально эффектно его вскрыть.