Исповедь серийного убийцы

– Я тут вот, что подумал, – Солодовник сидел на песке и жевал кусок мяса; угли мангала почти прогорели и уже не дымили, – собственноручная публикация в интернете – это ведь фактическое признание вины. Когда его поймают, ему будет не отвертеться.

– Если его поймают, – уточнил Топузлиев.

Ахмед Йилдыз покачал головой:

– Поймаем. Никуда он не денется.

– И как продвигается ваше расследование? – спросил Крамер.

– Пока что не особенно хорошо… Сегодня я разговаривал с системным администратором «Айрикс», – Йилдыз достал из кармана блокнот и заглянул внутрь, – Станиславом Трухиным. И он сообщил, что в логах сервера ему не удалось обнаружить ничего стоящего. Преступник замаскировался достаточно хорошо: использовал «левый» ай-пи, туннели какие-то и мы даже толком не можем определить провайдера, через которого он выходил в Сеть.

«Разумно…», – подумал Крамер. Значит, и в «ватсап» убийца выходит с помощью этих же технологий. И нет ничего страшного в том, что он не сообщил об этом в полицию. Они все равно бы ничего не нашли…

Топузлиев наклонился к столику между шезлонгами и наложил себе в тарелку еще шашлыка.

– Вам удалось выяснить что-нибудь по поводу последней жертвы маньяка? – спросил он.

– Аутопсия показала, что он умер около четырех дней назад, – полицейский снова заглянул в блокнот. – По словам патологоанатома, в дело уже вступили анаэробные бактерии и процесс разложения перешел в гнилостную стадию. Не знаю, что это значит, но он уверенно указал время смерти в диапазоне от восьмидесяти восьми до девяносто шести часов.

– Получается, с ним расправились за сутки до убийства Максима Фролова?

– Получается, так.

– У него было расширенное и кератинизированное52 анальное отверстие. И, если первое можно списать на следствие разложения, то кератинизация – явный признак регулярного анального секса.

– То есть парень был гомосексуалистом?

– Да…

– Фу-у, педик!.. – возмущенно воскликнул Вадим. – И как таких свет носит?

– Всякое бывает, – рассмеялся Ларин и, соединив большой указательный пальцы, изобразил кольцо, наподобие перевернутого знака «о’кей», популярного в западных странах.

Заметив недоумение Крамера, Ольга наклонилась к нему и прошептала:

– Таким жестом в Турции пренебрежительно обозначают геев.

Тем временем, Ахмед продолжал:

– Мы пробили его отпечатки пальцев по базе, но совпадений не обнаружили. Тогда я отправил его фото в полицейские участки нашей провинции, и уже в обед коллеги из Анталии прислали факс. Убитый – Бурак Балыкчи, девятнадцать лет, часто ошивался в районах Лара и Коньялты. Несколько раз задерживался за проституцию.

– Может быть, убийца был одним из его клиентов?

– Вполне возможно. Сегодня и завтра вечером, коллеги проведут рейд по этим районам. Но я не надеюсь, что он что-то даст. Работники секс-индустрии – тем более геи – не станут разговаривать с полицейскими и выдавать им своих клиентов.

– Даже, если он может оказаться серийным убийцей?

– А что, если нет? Ни один мальчик по вызову не согласится на это.

– Вот дерьмо!..

Время близилось к десяти часам вечера. Ночь уже во всю вступила в свои права. Волны мерно разбивались о берег, и большая часть туристов разъехалась по домам. Лишь несколько человек все еще сидели в баре на берегу моря.

– Скажу честно, я даже представить не могу, как выйти на след преступника, – глотнув пива, заговорил Ахмед; это была его третья бутылка и, очевидно, под воздействием алкоголя он решился на откровенность, которую никогда не озвучил бы, будь он трезв. – Прежде я не сталкивался ни с чем подобным… В полицейской академии этому не обучают… Никто никогда не скажет, как нужно себя вести при появлении серийного убийцы.

– Вы на сто процентов уверены, что убийца – серийный?

– А кто же еще? Без видимого мотива в течение короткого промежутка времени убито три человека. Али Коркмаз не в счет. При этом мы не можем даже определить мотив преступления.

Крамер почему-то вспомнил про слово yalan – ложь, нацарапанное в комнате Анны. Он посмотрел на Ольгу Авдееву, которая с напряженным видом сидела рядом, и впитывала в себя содержимое разговора.

– Тогда, как, в таком случае, вы собираетесь его схватить? – с сарказмом поинтересовался Солодовник. – Если он настолько умен…

– Он сумасшедший и непременно совершит какую-нибудь ошибку, – вместо Ахмеда ответил Николай Топузлиев. – Здравомыслящий человек способен ошибиться, чего говорить о серийном убийце.

– Другой вопрос: как скоро они его схватят… На это могут уйти недели, а, может, и месяцы! – Константин повернулся полицейскому: – Не дай соврать, Ахмед, иногда маньяков ловят годами. Ведь так?

– Зачастую на их поимку уходят месяцы, – согласился тот. – Но чаще – годы.

– И как, в таком случае, быть?! Что нам делать?!

Ахмед замолчал, а потом заговорил почти шепотом: