Исповедь шлюхи

Прибыв в воскресенье в свой штаб, Тихон Постников получил доказательные материалы о плутовстве в стане «врага». Он позвонил Стеколкину и по-дружески предупредил его о недопустимости подобных методов. Вячеслав Антонович побожился, что сам ничего подобного своим людям не наказывал и что это их дурацкая самодеятельность. После чего обещал лично впредь ничего предосудительного не допустить.

Тихон сопернику поверил, уселся у телевизора и сложил на груди руки. Все что мог, он уже сделал, теперь оставалось только ждать. В начале десятого в штаб приехал Голенев.

Хоть Тихон и пребывал мыслями на участках для голосования, тем не менее отметил, что Олег бледен и под его глазами пролегли голубоватые тени.

— Олежка, ты не заболел? — Спросил он друга.

— Почему ты решил?

— Выглядишь неважно.

— Чем неважно?

— У тебя такой вид, будто на тебе, так сказать, всю ночь воду возили. — Пояснил Постников. Голенев полез в карман за расческой и несколько раз нервно провел ей по вполне приглаженной челке. Воду на нем ночью не возили, но спал Олег мало. После посещения Вороньего холма, он развез ребят по домам и поехал к Маке, выговорить ей за дорогой подарок. Выговор затянулся и принял совсем иные формы. В шесть утра бывший афганец, пошатываясь, покинул ее коттедж и три часа поспал в машине. Следы бурной ночи и отметил на его лице друг детства.

— Не обращай внимания, Тиша. Все в порядке. — Буркнул он Тихону и поинтересовался, как началось голосование.

— С центрального отзвонили, народ пошел. — Ответил Тихон и, тут же забыв о бледности друга, стал рассказывать о кознях Стеколкина.

— Эта мразь на все способна. — Вовсе не удивился Олег: — Надо поставить надежных людей при подсчете голосов.

— У нас все люди надежные. — Наивно заявил Тихон.

— Блажен, кто верует, — усмехнулся Голенев: — Чем я могу помочь?

— Буду благодарен, если проедешь по избирательным участкам. Мне это, так сказать, делать неловко, а ты можешь.

— Хорошо, Тиша. Давай адреса. Ты сам-то уже проголосовал?

— Нет, что ты?!

— Почему?

— А ты не понимаешь?

— Нет.

— Голосовать за Стеколкина я не желаю, а отдавать свой голос за себя — это же непристойно!

— Чудак ты, и уши холодные, — усмехнулся Олег, взял из рук друга список адресов и, взъерошив Постникову волосы на макушке, удалился. На лестнице он столкнулся с Руфиной Абрамовной. Руки ее были заняты кипой бумаг, поэтому обнять старую директрису Голенев не решился.

— Здравствуй, мама Руфа. Работаешь?

— Работаю, Олежка. А ты почему уходишь?

— Постников просил прокатиться по избирательным пунктам.

— Таки прокатись, хуже не будет. И имей в виду, возле каждого дежурят мои старшеклассники. Можешь использовать их в качестве курьеров.

— Вижу, дело у тебя поставлено на широкую ногу.

— Привыкла, если за что-то берусь, таки стараюсь делать это хорошо. — Улыбнулась Межрицкая и, кивнув бывшему воспитаннику, бодро зашагала вверх по лестнице.

Олег уселся в машину, вычитал ближайший от детдома адрес и газанул с места. Ехать пришлось недолго. Избирательный участок находился на параллельной улице в здании местного футбольного клуба. Над дверью висел красочный плакат, а возле входа стояли несколько подростков и три милиционера. В подростках Олег без труда признал агентов мамы Руфы, но решил им не открываться и с видом гражданина, решившего честно исполнить свой гражданский долг, двинул к дверям. Перед ним шествовали две бабки в чистых белых платках и мужичок, нос которого издали выдавал пристрастие хозяина к зеленому змию. Бабулек милиционеры оглядели и пропустили, а мужичка задержали.

— За кого голосовать собрался, Матвеич? — Шепотом поинтересовался у избирателя приземистый капитан.

— За Постного, конечно. Про второго я ничего не знаю…

— Дурак ты. — Прошипел блюститель порядка: — Голосуй за Стеколкина. Не послушаешься, завтра же подловлю на пятнадцать суток.

— Раз начальник просит, о чем речь. — Быстро согласился сговорчивый избиратель.

— Капитан, будьте добры, ваши документы? — Громко попросил Голенев, наступая на милиционера.

Вместо капитана взял инициативу пожилой лейтенант:

— А ты откуда тут взялся? На моем участке таких нет.

— Я гражданин города и имею право знать, кто охраняет пункт для голосования.

— Сейчас мы тебе покажем гражданина. — Окрысился самый моложавый из троицы старшина и ухватил Олега за рукав.

— Руки! — Рявкнул Голенев и одним движением освободился от захвата.

— Сопротивление власти при исполнении, — зарычал приземистый, расстегнул кобуру и выхватил пистолет: — Ты арестован.

Голенев арест воспринял спокойно и обратился к мальчишкам:

— Ребята, бегите в штаб и скажите Руфине Абрамовне и Тихону Иннокентьевичу, что помощник кандидата Коленев арестован за попытку пресечь беззаконную агитацию, проводимую у входа в агитпункт номер шесть сотрудниками ОВД.

Мальчишки тут же рванули с места. Участковый было припустил за ними, но сделав несколько шагов, отстал и безнадежно махнул рукой. Тем временем пистолет в руке капитана задрожал и медленно опустился:

— Простите, Олег Николаевич, не признали. Вы на такой непрезентабельной машинке прикатили, кто бы мог подумать?