Исповедь шлюхи

— Кто не рискует, тот, блядь, не пьет шампанского. — Усмехнулся Максюта: — Начнем завозить продукты и технику, отвечаешь за них головой. Нет сторожа, сторожи сам. И не забудь о посуде. Тарелки привезем, а стаканы, и ложки с вилками за тобой.

Чиновники уехали, и Солохин понял, что придется срочно искать человека. В деревне Щеглы он знал одного подходящего пенсионера. В крайней избе жил бывший колхозный бухгалтер Тимофей Петрович Сорока. Старик еще оставался в добром здравии и славился в округе страстью к охоте и рыбалке. Возможность бесплатно пользоваться лодкой могла его заинтересовать. Да и зарплата тоже. Пенсию, как все бывшие колхозники, он получал нищенскую, а времени имел предостаточно и жил рядом.

Солохин запер станцию и, оставив машину, поднялся в деревню пешком. Сороку он застал в саду. Жену Тимофей Петрович схоронил прошлой весной и теперь вдовствовал. Старик сгребал листья под яблонями и носил их в худом железном ведре на костер, который тлел за забором его участка. Здоровенная вислоухая собака со слабыми признаками легавой при появлении чужака, начала остервенело брехать и бросилась на забор. Пенсионер взял ее за ошейник и куда-то увел. Вернувшись, открыл гостю калитку и указал на лавку под яблоней.

Кооператор умел общаться с сельчанами. Он не сразу выложил, за чем пришел. Поговорил о погоде, о приметах на предстоящую зиму, поинтересовался успехами пенсионера в охоте и рыбалке, посочувствовал ему, что зверя и рыбы совсем не стало, и только потом предложил работу.

Сорока тоже умел себя подать.

— Не спорю, тут близко… А начнется зима? Пока оденешься, целый час пройдет. Опять же сугробы. Убирать ведь заставишь. Прибавил бы сотенку-другую, глядишь, мы бы и договорились.

Солохин набавил пятьдесят рублей, и пенсионер согласился.

— Когда приступать? — Спросил новый работник.

— Сегодня бы и надо. — Ответил кооператор.

— А куда твой инвалид подевался? — поинтересовался Сорока, когда они спускались к реке.

Николай Матвеевич рассказал об исчезновении сторожа. Старик удивленно вскинул бровь и больше по дороге вопросов не задавал. Солохин показал ему свое хозяйство. Они вместе пересчитали лодки и водные велосипеды, обошли территорию. Кооператор разрешил новому работнику пользоваться коморкой исчезнувшего инвалида.

— Считай, что твою собственность я принял. Приступлю сегодня, раз надо. Но не сейчас. — Предупредил Сорока: — Должен костер затушить, покушать, а потом прихвачу Кедра и заступлю.

Солохин посмотрел на часы:

— Сколько тебе надо времени?

— За часок управлюсь.

Бывший бухгалтер оказался пунктуальным. Ровно через час он появился на станции вместе с собакой. Солохин попрощался с новым сторожем, сел в машину и со спокойной совестью отправился домой. Сорока уселся на крыльцо, достал пачку примы, закурил и задумался. Пес тут же свернулся у его ног. Королькова Тимофей Петрович знал давно. Инвалид тоже любил посидеть с удочкой, и на берегу реки они изредка встречались. И о его пристрастии к спиртному Сороке было известно. Но при всем при этом он считал Королькова представителем своего поколения, а это означало, что совесть и ответственность у них обоих присутствуют. «Не мог человек взять и бросить свой пост, — размышлял отставной бухгалтер. — Что-то здесь не так». Он поднялся, вошел в коморку, осмотрел лежак инвалида. Приподнял одеяло. Обнаружив, что тот спал на трех связанных между собой спасательных кругах, про себя ухмыльнулся. Приподнял всю конструкцию и обнаружил черный конверт. В таких конвертах раньше продавали бумагу для фотографий. Сорока поднял конверт и заглянул в него. В конверте лежал паспорт Королькова, его пенсионное удостоверение, книжечка инвалида и фотография супруги. Жену Королькова Сорока никогда не видел, но сзади карточки имелась надпись чернильным карандашом. «Королькова Лидия Ивановна».

«Телогрейку забрал, а документы оставил?» — Удивился Сорока и теперь уже совсем засомневался, что Корольков покинул работу насовсем. «Придет, а я его место занял. Нехорошо получится», — прикинул он про себя.

На дворе быстро темнело. Сорока обошел со своим четвероногим другом станцию, постоял на причале и вернулся в помещение. Спать еще было рано, да и ложиться на ложе инвалида ему не хотелось. Внезапно обожгла мысль: «А что если старик утонул?» Сорока вернулся в каморку, взял со стула шерстяной вязаный носок предшественника, вышел с ним на улицу, дал понюхать Кедру и приказал: «Ищи!»