Исповедь Стража

Медленно пошел вперед. Кружилась голова, в ушах стоял гул, лицо побелело, и только старый шрам — наискось через все лицо слева направо — алел ожогом огненного бича.

Он знал, что умрет. Раны его были смертельны. Но одна мысль не давала ему упасть.

Все они остались здесь. Его соратники. Его братья. Не ушел никто. Вглядываясь в мертвые лица, он повторял про себя их имена. Один. Словно последний живой на земле, о котором забыла смерть.

Он нашел то, что искал. В грязи и крови — черное знамя Аст Ахэ. Знаменосец лежал рядом, и лицо его было спокойно, прекрасно и сурово. Как лицо мертвого бога.

«Наверно, так и будут думать о нас. Будут слагать легенды о великой битве богов. Смешно. А имен вспомнить некому. Словно и не было нас».

Он опустился на колени и коснулся губами окровавленного знамени. Лег, прижавшись к нему щекой, и закрыл глаза.

«Прости нас, — прошептал он, — прости нас…»

…Я снова птица, я лечу… Я вижу…

I

…В жгучей сверкающей пыли распята черная звезда, птица ночи с изломанными крыльями — пред лицом Единого в круге Маханаксар.

Равнодушно-прекрасен безупречно правильный лик Варды ; Элберет, на котором не оставляли следа ни горе, ни радость, ни сострадание, ни ненависть. Никогда. И затмевает лицо Королевы-не-знающей-боли сияние, исходящее от чела ее. Величественная. Блистательная. Безликая. Воплощение единого Круга Судей.

…Безликие, прекрасные, равнодушные судьи.

Алые огни кузницы Ауле, и тошнотворное предчувствие чего-то страшного, нечеловечески-жестокого…

…голова словно стиснута обручем…

…за что?!!

Слова в голове…

«Я, Владыка Судеб, говорю ныне так — не скажу, что праведен этот суд. Но я не скажу слова в твою защиту, Мелькор.

Ибо если я стану на твою сторону — быть распре в Валиноре.

Гибельно это для Арды. Тяжко мне жертвовать тобой ради Арды — но я это сделаю».

Отступились все. Даже те, кому верил…

А потом он увидел это лицо.

Бледное до прозрачности, тонкое, залитое слезами прекрасное лицо.

И глаза — огромные, бездонные, темные от расширенных зрачков.

Ему было страшно; он боялся, что, увидев его, изуродованного, она отшатнется в ужасе.

Ему захотелось спрятать лицо в ладонях, но руки словно налились свинцом — не поднять.

Он боялся, что она исчезнет.

Он боялся того, что она может сказать.

Что она скажет.

И дрогнули ее губы: как шорох падающих в бездну льдисто-соленых звезд — шепот.

Мельдо.

Боль рванула сердце, как стальной крюк: резко, внезапно, страшно.

Он готов был взмолиться: молчи! не надо, не надо! Не будет пути назад, на что ты обрекаешь себя, зачем, одумайся, не надо…

Мельдо.

Кто ты? Откуда ты? Зачем, зачем тебе эта боль, зачем ты принимаешь этот путь, зачем… Ты же знаешь, я вижу, ты понимаешь все…

Мельдо.

Возлюбленный…

— …Слишком уж много ты видишь!

«Воля Единого… воля Единого…»

Ты создал Тьму, Враг Мира, и отныне не будешь видеть ничего, кроме Тьмы!

Нет, это не мне… Я — Галдор… Я — здесь, я — сейчас… Я вижу…