Исповедь «святой грешницы». Любовный дневник эпохи Возрождения

Родриго Борджиа можно обвинять во всех смертных грехах, и не только в них, но винить в непостоянстве по отношению к женщинам нельзя. Мы не знаем, кто родил кардиналу троих старших детей – Педро Луиса, Изабеллу и Джироламу, но в Риме он пятнадцать лет жил с Ваноцци де Каттанеи, от которой имел любимых детей – Чезаре, Хуана, Лукрецию и Джоффре. Он очень нежно заботился и о детях, и об их матери – Ваноцци подыскивал сговорчивых и состоятельных мужей, а детей содержал и дал прекрасное образование.

С Джулией Фарнезе Борджиа тоже жил как с супругой, пока та в трудную минуту не сбежала, переметнувшись к врагам.

Главной задачей тетки Лукреции донны Адрианы де Мила в отношении племянницы было сохранение сокровища в неприкосновенности. Для кардинала Родриго Борджиа, который стал папой римским чуть позже, дочь была ценным товаром, допустить порчу которого невозможно. Он любил дочь, как и сыновей, но всегда использовал ее в своих политических целях.

При малейшем затруднении тетка отправляла Лукрецию в монастырь Святого Сикста на Аппиевой дороге. Монастырь Сан-Систо был одним из немногих «чистых» с незапятнанной репутацией строгих монастырей.

Лукреции едва исполнилось тринадцать, когда ее выдали замуж за Джованни Сфорца герцога Пезаро. В это время у папы Александра еще была очень ревнивая Джулия Фарнезе.

Чезаре в эти годы еще учился в Пизе, а потому состоять в любовниках своей сестры, ставшей замужней дамой, не мог. Второй брат – Хуан – едва ли не на следующий день после свадьбы сестры отбыл в Испанию, чтобы там жениться на родственнице короля Марии Энрикес. У Хуана была кошмарная репутация жеребца без разбора, но Лукреция точно не в его вкусе, к тому же даже неуемный Хуан вряд ли рискнул бы соблазнять совсем юную сестру, опасаясь наказания отца. Ему хватало и куртизанок, а также жен его приятелей.

А потом началась французская оккупация, когда не до любви оказалось всем, кроме папы Александра. Лукреция, Джулия и донна Адриана в это время жили во владениях Джованни Сфорца в Пезаро, а сам герцог Пезаро метался меж двух огней, пытаясь угодить и тестю – папе Александру, и своим родственникам, выступающим на стороне французов. Ему тоже было не до любви и юной жены.

Когда французы, наконец, убрались восвояси, Чезаре был уже болен сифилисом и знался только с куртизанками или с теми, кого заразить не боялся.