Исповедь травы

- Кто он... этот другой? Ты любишь его?

- Его зовут Хэмбридж Флетчер. Здесь, в Кармэле, я ни разу не произносила этого имени.

- Я не знаю его. Он смертный?

- Ты прекрасно знаешь его - он тоже Помнящий, - заминаюсь на секунду, но все же решаюсь: - Хейнед Виналкар, прозванный менестрелем-наемником.

- О, Хейн Голос Ночи! Наслышан, хотя встречаться и не доводилось - у нас разные сферы влияния. Но вообще-то в мое время он входил в первую пятерку некой неписаной иерархии Ордена.

- А для меня он первый и единственный, - я опускаю взгляд. - Вторая и лучшая половина души моей.

- Что ж, выбор, достойный Танцующего Пламени, - Он легко поднимается. - Ладно, сегодня твой день рождения, и я не хочу, чтобы ты думала о грустном. Сколько там еще осталось до шести часов?

- Времени до хрена, - беспечно отзываюсь я. - Ты давай иди переодевайся во все лучшее, а я пока голову вымою во дворе.

Распустив по плечам мокрые волосы, я присаживаюсь на скамеечку рядом с Ассой и Китт. Здесь единственное во всем дворе пятно солнца, волосы быстро высохнут.

- Ну что, как жизнь? - начинаю я разговор первой.

Асса тут же расплывается в улыбке.

- Ты знаешь, Лигнор, а тот парень, который у кожевника подмастерье, мне вчера предложение сделал! Я до сих пор не верю!

- Тебя можно поздравить, - говорю я от души.

- У него, правда, еще нет столько денег, чтоб мне из "Вечного зова" уйти, но говорит, что ближе к весне будет. Вот тогда и свадьбу сыграем.

- И ты представляешь, - перебивает Китт, - у них, когда они вдвоем, прямо все так здорово, так здорово! Не то что ударить, и не обзовет ее никогда, а все "лапка моя". Так все хорошо, ну прямо как у вас с Лугхадом!

- Скажешь тоже, - смеюсь я. - Я его, бывает, и ругаю как попало, и метлой могу огреть...

- А все равно. Вот когда папка мамку бил, пока был жив, это сразу видно было, что зло срывает. А вы и деретесь, как целуетесь. Как это у вас так получается? Вот бы мне научиться!

- Тут и уметь ничего не надо. Просто замечай в другом только хорошее. Пусть главным для тебя будет не то, что он на чистый пол вваливается в грязных башмаках, а то, что он мастер на все руки, и шутить умеет, как никто, и главное, тебя любит. Тогда и ругать ты будешь его грязные ботинки, а не его самого, если ты понимаешь, о чем я.

- Вроде понимаю, - шевелит бровями Китт. - Как ты говоришь, прямо все так складно выходит. У нас тут все были злые, а как ты появилась, так откуда что и взялось! И мамка теперь улыбается, и даже песни поет, когда стряпает, совсем как ты. И Ярт мне вчера откуда-то пол-огурца принес - не все сам сожрал.

- И цветы во дворе все лето цвели, - добавляет Асса. - Не лилии, конечно - зонтики да желтоглаз - но раньше только бурьян и был. И вода в колодце, говорят, иногда появляется.

Я молчу. А что тут можно сказать?

- От тебя будто какое-то тепло идет вокруг, - снова говорит Асса. - Это... не знаю, как сказать - будто весна осенью. Вроде такой же человек, как мы все - или это у вас в Буром Лесу люди такие?

- Может быть, - медленно отвечаю я. - У нас народ другой. Мы не рвем друг другу глотку из-за куска хлеба.

- Так в лесу небось всем всего хватает, - завистливо вздыхает Китт. - Сама ж говорила - у вас грибы прямо из земли растут и еще ягоды.

- Да не в этом дело. Просто когда живешь с травами и зверями, нельзя хранить в себе злость. Иначе они почувствуют и обидятся, и вот тогда и не будет ни грибов, ни ягод. Лес учит радости.

- А у нас город, - Асса поднимает глаза к небу. - Травы почти нет, один камень.

- Все равно. В любом месте можно найти что-то, достойное восхищения - если искать, конечно. Все зависит только от того, как к этому относишься. Ведь даже камень любит, когда ему радуются.

- Как это? - не понимает Асса.

- А вот так. Вон у тебя браслет на руке так и сияет, - я скашиваю глаза на снизку розового кварца, обнявшую запястье девушки. - А я ведь помню, как ты его выбирала... Маленькая радость, которую ты носишь с собой, оттого и людям в глаза бросается. И уж всяко красивее, чем ожерелье на знатной леди, которая о его красоте и не думает, думает лишь, сколько тысяч рун болтается у нее на шее...

- Ты вот про зверей говоришь... - снова влезает Китт. - А между прочим, мы с девчонками у себя в бардаке крысу приручили. Мы теперь ей в одно и то же место объедки складываем, а она уже понимает и не грызет новых дырок по всем углам. Один мужик ее убить хотел, так мы не дали, говорим - не трогай, это наша Крысь-Крысь.

- Ну вот видишь! Всегда и везде можно найти что-то такое, от чего на душе делается светлее. Вы поймите одно: никто во всем мире не в силах запретить вам любить и радоваться, а радость освещает все вокруг. Вот и вся моя премудрость.

- Ты обязательно приходи к нам на свадьбу. С Лугхадом вдвоем и приходите - буду потом всем и каждому рассказывать, что вы у нас на свадьбе играли!

- Эх, Асса, - развожу я руками, - если б я сама знала, что с нами будет через день и через два! Вот нахамлю я очередному лорду, к которому в постель идти не пожелаю, да подошлет он к нам наемных убийц...