Исповедь травы

Через плечо его я вижу, что он в той же комнате, где держали меня, во всяком случае, та же планировка, те же льдисто-белые стены, тот же широкий подоконник, только мебель другая. По крайней мере, в мою бытность никакого зеркала там не было… может, просто другой этаж?

– Флетчер! – шепчу я, не помня себя. – Где ты, что с тобой?

– Эленд… – тот же голос-дуновение в ответ. – Я здесь… не могу выйти…

– Как ты сюда попал? – спрашиваю я уже отчетливее.

– Как ты шла… по Орнаменту. Вошел, никого нет… и тут арка в колодце затянулась сама собой. А потом забросило в эту комнату, я даже не понял, как. Не пробиться, магия… и по закону Цели отсюда хода нет… ловушка, силовой кокон…

– Но зачем? – я почти кричу. – Зачем тебя туда понесло?

– Как говорят разведчики, за языком… Тебе грозила опасность, я хотел знать, какая именно…

То, что произношу я в ответ, непереводимо ни на один язык мира. Так изощренно я еще ни разу в жизни не материлась и даже таланта такого за собой не знала.

– Не трусь, Элендишка, – доносится до меня его голос. – Не беспокойся за меня – выберусь. Здесь где-то Дэннис неподалеку… в конце-то концов, я Хейнед Виналкар или где? Я вооружен, и я Мастер… отобьюсь…

В ответ я начинаю в голос рыдать, ничего не могу с собой поделать.

– Я люблю тебя, сволочь, слышишь?! – выкрикиваю я в промежутках между рыданиями. – Люблю, подлец, мерзавец, паршивец, скотина ты этакая! Я умру, если ты сгинешь там! Что я могу сделать для тебя, изверг рода человеческого?

– Ничего… Я сам справлюсь, – по опыту знаю, когда в его голосе появляется такая неестественная твердость, это не ведет к победе ни его, ни меня. – Все, что ты можешь сделать – это успокоиться, не плакать и пожелать мне удачи.

Его ладонь отрывается от моей и движется по стеклу к моему лицу, словно желая стереть с него слезы… в следующую секунду контакт прерывается – он изменил позу, разъединение… Вместо его лица в зеркале возникает мое, бледное от ужаса и перекошенное от плача.

Я медленно оседаю на пол, по-прежнему громко рыдая…

– Эленд, открой! – голос Пэгги из-за двери. – Открой сейчас же!

Кое-как поднявшись, я бреду к двери, плохо понимая, на каком свете нахожусь, как во сне, открываю. Пэгги стоит на пороге в большой цветастой шали, наброшенной прямо на ночной пеньюар.

– Что тут творится? – голос у княгини Эсхарской совсем не княжеский – насмерть перепуганный.

– Пэгги, родная моя, – я кидаюсь к ней, как ни разу в жизни не кидалась к матери, и прижимаюсь к ее широкой груди, – скажи, ты знаешь, где сейчас Флетчер?

– Погоди… Ты задремала, и он унес тебя в спальню. Дэннис в это время куда-то собирался. Вскоре после этого Хэйм спустился вниз и сказал, что пойдет туда же, куда и Дэннис, они вроде о чем-то договорились… Но куда пошел Дэннис, я не в курсе. А что такое? Тебе что-то привиделось? Вещий сон, может быть?

– Пэгги, – я уже не рыдаю, я скулю, как побитый щенок, – эта зараза сейчас в той поганой Башне, из которой я удрала. Сидит в плену и не знает, как выбраться. И кажется, скоро за него возьмутся…

Ответное высказывание Пэгги мне понять не удается – не настолько хорошо я знаю простонародный эсхарский диалект. Но судя по экспрессии, вложенной в эту фразу, она ничем не уступает той, что вылетела из меня перед зеркалом, и характеризует Флетчера и его умственные способности с какой-то новой, неизвестной мне точки зрения…

Остаток ночи я провожу в каком-то болезненном полузабытьи – то снова принимаюсь тихонько плакать на руках у Пэгги, то ненадолго проваливаюсь в полусон-полубред… Машинально отмечаю, что уже совсем рассвело – на старом Пэггином плаще, в который я укутана, без труда можно отличить серую нитку от зеленой.

Зеркало безмолвствует – сама княгиня Эсхарская оказалась бессильна. Пеленг на кристалл Флетчера тоже не берется. В общем, закономерно – после моего бегства только распоследний идиот не усилил бы заслоны и не утроил бдительность…

Внезапно снизу доносятся негромкие голоса:

– Привет, – это Джарвис, младший сын Пэгги. – Ну? Чегонибудь удалось добиться?

– Глухо, как в турнирном доспехе, – полузнакомый голос, подкрашенный усталым раздражением. – Прохода нет. Полночи бился, но Солтское направление перекрыто наглухо. Тупик, каменная стенка в конце коридора – не лбом же ее прошибать!

– А магия?.. – девчачий голосок, судя по акценту, Авигея. – Тоже никак?

Ответа я уже не слушаю – плотнее заворачиваюсь в плащ и шлепаю босыми ногами вниз по лестнице. Пусть что угодно, но я больше не могу длить это бессильное ожидание, похожее на отчаяние!

У основания лестницы, прислонившись к балюстраде, стоит донельзя усталый Линхи. Рукава его вчерашней рубашки по локоть сереют пылью, через руку перекинут абсолютно мокрый плащ. Вокруг него столпились оба Эсхарских принца и Авигея.

– Боюсь, что там какие-то персональные чары, – расстроенно произносит Рысенок. – Что-то вроде кода, пароля. Нужное слово или жест знает только тот сукин сын, который ставил блок, а ты можешь три года под дверью просидеть и все равно не угадать, – здесь он поднимает голову – и наши взгляды встречаются, и у Авигеи вырывается жалобное «ой!»…