Исповедь царя Бориса

Ты ведь не думаешь, что я женился без любви на совершенно безразличной мне женщине, родил и вырастил с ней дочь и прожил не один десяток лет? Когда мы с Любой решили пожениться, наши родители были категорически против.

— Сначала надо закончить институт, а потом уж создавать семью, — говорили они нам.

Мы с Любой учились в одном институте, но жили в разных общежитиях: я — в Лосинке, она — в Мытищах. Оба были из «нищих» — сильно зависели от стипендий и родительской помощи. И оба считали, что «любовь важнее всего», и что «с милым рай в шалаше».

Нет, мы не разругались с родителями, не побежали вопреки их воле в ЗАГС, а просто стали жить вместе. Как вы теперь говорите — «гражданским браком». Совершили своеобразный обмен: парень из моей общаги переехал к своей девчонке в мытищинскую, а Люба — ко мне в Лосинку.

Для Любы такое решение было совсем не просто принять: тогда провинциальные девушки весьма неохотно шли на подобное открытое сожительство. Но свобода студенческой жизни и нравов, отдалённость от родительского ока и огромное желание быть вместе помогли нам переступить моральные рамки.

Однако, хоть между Москвой и Коломной более ста километров, наши родители всё же вскоре обо всём узнали. «Добрые люди» всегда и везде находятся — донесли. Был, конечно, страшный скандал, когда мы однажды приехали домой на выходные. Особенно бушевала Любина мать, всегда зависевшая от мнения своих подруг и соседок.

Но и мы были непреклонны. И на четвёртый курс я вступил уже женатым человеком, а диплом получал молодым и счастливым отцом. Любе пришлось брать академический отпуск и доучиваться позднее, что не прибавило мне тёщиной любви.

Нас долго сопровождали бытовые и материальные трудности. Всё было: и семейные общаги, и голодные праздники, когда нечего было поставить на стол, и работа по полторы-две смены, и ссоры по пустякам, и примирения. Всё было, и через всё мы прошли вместе, рука об руку.

Как видишь, у нас с Любой тоже были любовь, чувства и желания. Да, сейчас они не те, что в начале, изменились: одни стали глубже, другие спокойнее, третьи ослабли, появились новые и так далее. Но они не исчезли совершенно! Мы по-прежнему близкие люди, а не чужаки, просто живущие под одной крышей. Неужели надо всё забыть, порвать, отринуть как устаревшее и ненужное? А что впереди?

Анна Каренина никогда не любила своего мужа, а у нас с Любой совершенно иная ситуация. Тут приходится резать по живому, и выбор совершенно иной: между одной любовью и другой любовью. Старую семью придётся разрушить, а будет ли новая — неизвестно: секс и совместное проживание — это ещё не семья.

— Вот, это где-то здесь… — Лидин услышал, как зашуршали листы книги. — Это повесть нашего земляка, Сергея Малицкого. Послушай. — И Лена, задыхаясь и шмыгая носом, прерывистым голосом начала читать:

«Сейчас несчастны трое. Он. Его жена. И его любовница. Примем за основу, что мы рассматриваем классическую схему. Без отягощений. Итак, несчастны трое. Он уходит к любовнице. Он счастлив. Любовница, скорее всего, счастлива. Ну, хотя бы пока. Несчастна только жена. Но и она, опять же, изменила позицию к лучшему, имеет шансы на счастье. Понимаешь? Было три чёрных шара, остался один. Всё просто».

— Всё просто! — неожиданно закричала Лена в трубку.

— Да, — тихо ответил Игорь. — В книжке. А в жизни? Куда мы с тобой уйдём? К тебе в общагу? В «угол» в чужой квартире? В «шалаш»? У меня уже нет той энергии и силы, а главное долгих лет, необходимых для преодоления трудностей быта, а, значит, впереди у нас нет счастья. Только разочарования и боль. Или ты предлагаешь мне ограбить семью, разделить имущество, квартиру и на чужом горе попытаться построить наше счастливое гнёздышко?..

Лена опять заплакала. Лидин сидел, сжимая в дрожащей от напряжения руке трубку, и ждал, что она скажет. Наконец, сквозь рыдания донеслось:

— Значит… ты предлагаешь… расстаться…

— Нет, я предлагаю тебе роль Дульсинеи. Моей Дульсинеи. Любовь — это в первую очередь чувство, а не секс. Ты всегда будешь со мной, как Дульсинея с дон Кихотом, я постоянно буду разговаривать с тобой, если не в реальности, то мысленно. Мы можем не становиться любовниками, если ты этого не хочешь, и от этой жертвы моя любовь к тебе ничуть не ослабеет. Я счастлив, что мы с тобой встретились.

— А я нет! Для меня наша встреча — беда! Прощай…

— Не решай сгоряча, милая, — взмолился Лидин. — Успокойся. У нас обоих были волнительный день и, наверно, будет бессонная ночь. Давай отложим этот разговор. И тебе, и мне есть о чём подумать. Не торопись. Помни: даже если ты выберешь разлуку, наша любовь не исчезнет…

Лена бросила трубку, но Игорь ещё долго сидел, слушая короткие гудки, придавленный ощущением огромной беды, обрушившейся на его спокойный и сравнительно благополучный до сей поры мирок. Наконец и он положил телефонную трубку.

«Всё просто!» — считает Лена. А может, она права? Почему Игорь так уверен, что Люба станет несчастной, если он с ней разведётся? У него же вот были кратковременные связи с другими женщинами.