Исповедь убийцы

— Потом я схватила его за руку, а на руке имя — Яир Бен-Ами, вот я вам и позвонила, — закончила я свой рассказ.

— Ну, хорошо, с этим понятно, — он повернулся к Яиру. — Теперь расскажи, почему ты удрал из клиники?

— Я… я испугался.

— Чего же ты испугался?

— Что вы меня обвините в убийстве врача.

— А ты его не убивал?

— Нет, поверьте мне, не убивал!

— А кто убил?

— Откуда я знаю, я зашел, а он лежит, и горло перерезано. Я и удрал оттуда.

— Так, — остановил его Борнштейн. — Давай-ка подробнее. Зачем ты пошел к Зискину в кабинет?

Яир молчал.

— Я жду, — сказал следователь.

Я сидела не шелохнувшись. Парень вздохнул и произнес:

— Мне плохо было, ломало, а у него было.

— Что было?

— Метадон.

Я слышала об этом заменителе наркотиков, сильнодействующих таблетках, которые выдавали наркоманам, решившим завязать, в больничных кассах. Им даже пособие на жизнь платили от института национального страхования, если они соглашались принимать метадон вместо наркотиков. Но и тут они умудрялись обманывать. Эти таблетки давали, если в моче наркомана обнаруживали кровь. Но они добавляли в собственную мочу, сдаваемую на анализ — куриную кровь. Себя ранить боялись. То, что кровь куриная, легко узнавалось под микроскопом — в красных кровяных шариках просматривались ядра, а в человеческом гемоглобине ядер нет. Я это вычитала в какой-то статье и сидела ужасно гордая, своей осведомленностью.

— Но метадон выдают сестры, по утрам, а ты пошел к доктору, в полночь.

— Я думал, у него есть, в ящике стола.

— Думал или знал?

Яир молчал, опустив голову.

Я вмешалась:

— Мне говорил доктор Рабинович, что…

Борнштейн прервал меня:

— Госпожа Вишневская, выйдите и подождите в коридоре.

Я вышла и закрыла за собой дверь. Странный тип все-таки этот Борнштейн, то летит сломя голову по одному моему слову, то из кабинета выгоняет. А мне домой нужно, Дашка небось волнуется.

Ко мне подошел полицейский.

— Следователь приказал проводить вас до выхода, — обратился он ко мне.

Вскоре я была дома.

Дарья смотрела на меня осуждающе.

— Мамуля, оно тебе надо? — интересно, откуда у моей в меру интеллигентной дочери иногда пробивается местечковый акцент, — Ты что, эти джинсы носить будешь после этого?

Дарья выразительно сморщила нос и стала жутко похожа маму Дениса. Просто у той такое выражение лица было постоянным.

Я где-то прочитала, что домашние тираны никогда не кричат на своих близких. Они их третируют тихонечко, не поднимая голоса. Они всегда не довольны, они жалуются на здоровье, когда есть зрители. А в одиночку работоспособны, как ломовые лошади. Русская литература прекрасно изучила такие типы — к примеру Фома Опискин из «Села Степанчиково и его обитателей» Достоевского. Если двадцатый век и придумал что-нибудь новенькое по материальной части — атомную энергию, или компьютеры, то по духовной — девятнадцатый даст ему большую фору. Да, есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим паппарацио!

Бедные близкие из семей, где главенствуют тираны! В них ежесекундно воспитывается чувство вины — главный фактор морального уродства. Нет, если за дело, наврал там, или нашкодил — я не против. Даже за вырабатывается ответственность за свои поступки. А если ребенок чувствует себя виноватым, потому, что родители развелись? Он думает, что это он такой плохой, а тут мама лежит на диване с головной болью и приговаривает: «Ушел наш папка, будут у него другая мама, другие дети — он их любить будет». И все — получайте закомплексованную личность, неудачника, не верящего в свои силы. Мама для него — опора и надежа, женится поздно, жену ищет похожую на мать, семейная жизнь не складывается. В конце концов жена с криком: «Вот и спи со своей мамочкой!» — хватает детей и уходит от него к своим родителям. А он, удивленный этим взрывом чувств, возвращается к матери, где она кормит его любимым салатом «оливье» и осуждает эту ветреницу словами «Я же говорила!». А что она говорила? Сама и выбирала…

— Дарья! — строго сказала я. — На будущее знай: за частную собственность нужно бороться! — я назидательно подняла кверху указательный палец и прошествовала на кухню.

После обеда мы с Дашей помыли посуду, я запустила стиральную машину. Она, было, направилась к компьютеру, но я ее вовремя остановила. Дашка, скрепя сердце, села за уроки, а я, поверьте, с таким же чувством взяла в руки эпическое полотно «Мафия бессмертна!»

Глава 7 Кровавый треугольник