Исповедь живодера и другие истории адвокатского бытия

Я было раз пошутила: это как же так надо поворовать, чтобы так обустроиться? А соседка в ответ (и надо же, никогда мата от неё не слыхать, всё тихо да тихо, с детьми только ласково, не наорёт, не побьёт их, тварь образованная). Так вот, соседка в ответ: «а вы, Валентина Ивановна, поработайте с моё, поучитесь в институте, живя пирожками, потом карьеру удачную сделайте, и заживите. Да не завидуя никому».

Да разве завидую я? Какая тут зависть? Мне просто обидно: я что, не работала? Сколько горбов могло вырасти на спине. Виноградники, стройки, сколько трудов, сколько тягот. И зарабатывала я прилично, дай всякому такую зарплату. Эх, как народ заживёт при такой то зарплате. А вот квартиры не дали. Даже общагу не дали: живи, Валька, где хочешь. В родительский дом и то не вхожа. Какой такой там колхозный двор напридумали.

Мыкаюсь с пьяницей, метлой со двора не выметешь, не расстреляешь.

Ну, ладно, сколько терпела. Терплю и теперь.

Соседка ремонт не месяц, не два, года три делала, старалась, старалась дом до ума доводить. Дом оштукатурит снаружи, и не довольна. Сыночка своего подпрягла: по жарище июльской выкладывал дом диким камнем. Правда, красиво получилась у него эта работа. И вообще паренёк молодец! Считай, вес ремонт был на нём и сестрице: и потолки, и обои, и штукатурка, и даже фундамент, всё мог молодец. По случаю и мне помогал, пока мамка не видела. Виноград обрезать сама я могу, а вот канализацию там прочистить или кран починить, это к нему обращалась.

Не обеднеют, поди. Как не обедневала соседка, угощая меня то борщом, то пирожками, то варениками со сметаной.

И думалось мне, а не нацелилась ли соседка на мою половину? Чего ради меня обихаживает? Что у неё некому пирожки доедать? К сыну друзья прибегут, враз пирожки со сковородки в жадные рты попадают. Зачем же соседке нести угощенье? Ох, неспроста соседка любезная, неспроста расстилается передо мной.

Вон, сосед Александр Иванович, так тот напрямую, как Толька-то сдох, подступает: отдай да отдай, Валентина, полдома. Целое лето по пятьдесят долларов отдавал ежемесячно: бери, Валя, бери, пригодится.

А что? Я и деньги брала от соседа, и от вареников не отказывалась. Всё впрок, всё не за свои. Свои мне и так пригодятся.

Виделось мне, что соседушка не то подарить, продать мне свою часть не решится. Милая, милая, а кремень!

Вон как с людьми расправлялась! Недавно вроде то было, ещё жив был мичман-сосед. И слышу я, во дворе разоряется мичман, матом ругается на кого-то. Я, чуть не бегом, посмотреть. Смотрю, стоит мичман на крыше кухни своей, и что есть мочи ругается матом на соседкину дочь. Якобы та залезла на крышу его, шифер валила. Та шестнадцатилетняя дурёха только плачет, едва говорит, типа, чего вы, дяденька, на меня напраслину гоните?

А мичман орет, а мичман старается!

Тут, летит, как тот самолёт-истребитель, соседушка-дамочка. Меня по дороге сшибает в кусты (тогда розы меня здорово оцарапали). Встаёт перед мичманом, дочку в дом загнала, да как руки в боки поставила, да как заорёт! И что она на работе прежней своей не только мичманов, полковников строила, и что его, старого дурака, в «дурку» отправит, несмотря не его боевые заслуги.

Бедный сосед пытался что то на матах ей объяснить про крышу, про шифер, да без толку то. Та, как собака цепная, только что камнями не кинула в старика. Орёт, что за детей порвет кого никого, чины не считая. Плюнул мичман, отстал.

Дамочка с того времени перестала здороваться с мичманом и с Татьяной.

А я здесь при чём? Ну, пожаловалась мне Татьяна недавно, что кто-то по крыше шалит, шифер кусками пошёл, так что дождик в кухоньку залетает пока редкими каплями – а все непорядок. Да стала расспрашивать, видела я, кто по крыше шалит? Может, соседи? Я ей ответила, что, может, соседи. Я ж не сказала, что это точно они, я только предположила…

Это потом стало известно, что из соседнего дома юные наркоманы лазали-шастали по крышам чужим, залезали ко мне на чердак, пытались и у дамочки в чердачное окошко пролезть. А она-то, паскуда, и там решетки поставила, не то что окна в дому, но и чердак обрешетила.

Ну, это было потом, это потом стало известно, что дамочки дочь совсем не при делах в «шиферном деле».

Но весь околоток, вся улица знала теперь, что милая дамочка не промах по жизни. И что интересно, все к ней по имени отчеству обращались. И почему этой стерве такая великая честь? За вшивенькое образование?

Потом она еще людей наказала. За что?

Да за забором её стала строиться некая стоматолог. В запале строительства повалила забор, что огораживал дамочку от других. Ну, дамочка и наказала строптивицу: через штрафы большие так достала зубную врачиху, что та носа не кажет годика два на стройку свою.