Исповедники

— Я против Артур, — исповедник был в стельку пьян, но все доводы друга разбивались о нежелание предавать ученика. Он ведь обещал ему свободу, после окончания обучения у себя, а на деле оказалось, что его изобретение послужило тем камешком, которое столкнуло гигантскую лавину государственного аппарата. Когда до всех дошло, ЧТО можно делать с помощью новой технологии, все как один потребовали тут же засекретить исследования, а всех причастных посадить под замок. Хотя Рэджинальд и сам был виноват в том, что легко делился с окружающими своими задумками по проекту. Когда стал полностью ясен механизм засевания, а также то, что ядовитыми каплями душ можно с неба отравить вообще всё, обрекая население даже не города, а всей Империи на смерть, ведь количество исповедников, которые могли убрать из душ людей ядовитые капли, убивающие за несколько недель любого — было всего трое, а поскольку массовой защиты от этого пока никто не придумал, руководство страны в панике и ужасе стало хватать и сажать под охрану всех, кто был причастен к проекту. Двадцать человек из цеха Часовщиков, как впрочем и все, кто хоть мельком видел работу прибора и Рэджинальда, сейчас все вместе отдыхали в одном поместье тайной полиции, за тройным кольцом охраны. Хорошо хоть в тюрьму не догадались сажать, хотя вначале такие мысли в верхах возникали, настолько разрушительным и масштабным оказалось изобретение его ученика, который сам похоже так до сих пор и не понял, что он создал.

Ведь стоило установить сейчас его прибор на Аргус и слетать на нём к столице Республиканцев, засеяв её теми ядовитыми каплями душ, после которых нет спасения, как война, которая велась не одно столетие закончилась бы сразу. Да и кто будет воевать у противника, если целый гигантский город — с полумиллионным населением — умрёт в один день? Полностью деморализованный противник не будет готов продолжать сражаться дальше, опасаясь за судьбу других городов. Об этом понял император и его советники, что если сейчас это оружие, как и его изобретатель попадут в руки врага — конец всему! Так что маховики государственного механизма закрутили так, что им, как владельцам патента, не только не выплатили выкуп и проценты, государство его попросту национализировало, выплатив дольщикам лишь сумму их первоначальных вкладов.

Теперь ещё и эти повальные аресты, ведь ничем другим нельзя было назвать то, что людей массово сгоняли пусть и в комфортное жильё, но под охраной и без права выхода из него. Иначе как арестом — это было сложно назвать.

— Энтони, не тебя, ни меня никто не спрашивает, — в абсолютно таком же состоянии, его собеседник говорил заплетающими языком, — там пришли такие силы в движение, что я могу только молчать в тряпочку. Ещё и спасибо сказать, что за патент деньги вернули.

— Ты?! — удивлению исповедника не было предела, вот уж кого нельзя было назвать малозначимым, так это главу тайной полиции, который контролировал всё и вся в Империи.

— Назову тебе лишь три фамилии: Ротшильды, Спенсеры, Клиффорды.

— А этим стервятникам-то что понадобилось? — изумился ремесленник услышав фамилии аристократов, которые контролировали всю банковскую систему Империи и были марионеточниками многих процессов, которые в ней протекали.

— Власть Энтони, конечно же власть, а изобретение твоего ученика, посягает на неё, причём так, что они отбросили все разногласия и дуют в уши императору одну мелодию о необходимости всё и вся засекретить, а ещё лучше прикопать всех причастных.

— Тогда я тем более против, и уверен, за мной встанут другие исповедники! Артур, ты понимаешь, что может произойти, если только Рэджинальд подумает, что его могут убить?! Ты представляешь себе масштаб проблемы?

— Ну яд или пуля из винтовки, его наверняка остановят, — не согласился человек, который знал, о чём говорит, — я не хочу этого, ведь я не меньше тебя вложил в него сил и времени, но если мне прикажут…

— Если он умрёт, можешь передать кому угодно мои слова — в империи не будет больше исповедников, — как бы не пьян был старый ремесленник, но он прекрасно понимал, что может последовать за смертью всего одного, пусть и талантливого исповедника. Эти пауки, у которых власть и деньги затмили всё человеческое, в следующих раз не моргнув глазом прикажут устранить любого, кто пойдет против них или текущего строя. Тут нужно было понимать это и не позволять собой манипулировать, а в том, что он сможет донести эту мысль до остальных, он не сомневался, мало кому из них нравилось сейчас вести образ птиц в золотых клетках, без права покидать свои поместья и замки, а если ещё окажется, что охрана может в любой момент ещё и «прикопать» их, то желающих продолжать служить империи точно больше не найдётся.

— Энтони…

— Артур, прекрати! — он стукнул стаканом по столу и жидкость разбрызгалась на стол, — сегодня это будет Рэджи, завтра Энни, послезавтра кто? Я? Не будет такого!

Глава полиции покачал головой, но вместо уговоров допил стакан, понимая, что перестал пьянеть.