Исправь своё детство. Универсальные правила

Индивидуальный уровень иерархического инстинкта детерминирован генетически. У каких-то детей он выражен больше, у каких-то меньше. Если у ребенка с иерархическим инстинктом, мягко говоря, все в порядке, можно думать, что его ждет большое будущее – он будет стремиться «вверх» и, возможно, многого достигнет. Но только в том случае, если в детстве его иерархический инстинкт не подвергнется деформации вследствие неоправданного и несоразмерного давления со стороны родителей. Соперничество между родителями и детьми – верный путь к формированию у малыша невротического характера. Дело кончится, в лучшем случае, возникновением у ребенка хронического и патологического ощущения неудовлетворенности своими достижениями, самим собой и всей своей жизнью в целом.

Случай из психотерапевтической практики: «Вы можете поставить меня на горох…»

Сопротивление детей родителям часто приобретает патологические и уродливые формы. Дети сопротивляются давлению и власти родителей как могут, всеми доступными им средствами. Зачастую они демонстрируют неподчинение и открытую агрессию. По мере взросления они чувствуют неоправданность власти родителей. Последние, конечно, обладают силой и разного рода «рычагами», инструментами подавления – от эмоционального шантажа до финансового обеспечения. Но сам факт применения подобных средств воздействия на ребенка лишний раз показывает – авторитет родителей слаб, а потому бунт возможен и оправдан. Подлить масла в огонь иерархического инстинкта, право, может любая мелочь.

Дашу, которой было тогда двадцать два года, привел ко мне ее муж Кирилл. Он буквально выбился из сил, пытаясь найти с ней общий язык, но чем дальше, тем больше ситуация заходила в тупик. Они были женаты уже четыре года, а история казалась на первый взгляд весьма типичной. Кирилл был старше Даши на одиннадцать лет, женился на ней по страстной любви, оставив предварительно свою прежнюю семью – жену и ребенка.

Даша в момент их знакомства была фотомоделью, он – весьма состоятельным мужчиной, сделавшим свое состояние в начале девяностых. Кирилл, обладавший кроме прочего хорошей внешностью и живым умом, влюбился в Дашу с первого взгляда, сразу пошел в атаку и «взял крепость бурным напором». «Крепость» сопротивлялась, но Кирилл не придал этому никакого значения – «Мало ли что? Может, боится чего. Согласна, и слава богу!»

С самого начала их отношений Даша жестко диктовала свои требования. Она указывала Кириллу, с кем он должен общаться, а с кем нет; кто, по ее мнению, заслуживает внимания, а кто не заслуживает; куда они должны ходить, а куда им ходить не следует; как Кирилл должен вести себя в тех или иных ситуациях и т. п. Всякие нарушения этих правил заканчивались истериками – Даша начинала рыдать навзрыд, кричать, что он ее не любит, что он ею пользуется, требовала развода, уходила из дома и все такое прочее.

В целом, Даша оказывала на Кирилла позитивное влияние, и большинство ее требований можно было назвать здравыми. Но форма этих требований, конфликты, возникавшие между супругами, сводили всю их позитивность на нет. Кирилл стал выпивать, уходить в загулы со своими сотоварищами. Он не изменял своей супруге, но и поведение ее было ему непонятно, а потому желание временами «исчезнуть» преследовало его постоянно. С другой стороны, он находился от нее в сильной зависимости, а потому всякий раз в таких случаях мучился чувством вины, потом просил прощения, но, как и обычно, натыкался на холодность, резкость, осуждение.

В целом, вся конструкция этих отношений выглядела весьма натянутой, странной. Казалось, Дашу с Кириллом удерживают вместе лишь потусторонние силы. По крайней мере, никакого здравого объяснения этому браку и его аж четырехлетней истории найти было нельзя. Впрочем, для понимания этих отношений никакой парапсихологии не потребовалось, достаточно было расспросить молодых людей об их детстве…