Исправить

— Я помню, ты говорил, что все закончится плохо, если вы с Пейдж окажетесь в суде из-за этого, но ты хотя бы думал об этом? Хотел бы?

— На самом деле, нет. — я все еще избегаю ее взгляда и ерзаю на диванных подушках. Кожа скрипит подо мной.

Секс — единственная тема, на которую мне трудно с ней говорить. И наверное, поэтому я прихожу сюда снова и снова. Потому что это не то, что я бы мог бы обсудить со своей матерью, не так ли? Так вот кем она стала для меня — заменой матери, которой у меня не было с самого детства.

Шерон изучает свои записи, переворачивая страницы.

— В прошлый раз ты говорил, что наконец-то рассказал Пейдж обо всем, что делал, когда у вас начались проблемы. Ты сказал, что это ее расстроило, но все прошло не так плохо, как ты боялся.

Дерьмо! У меня перехватывает дыхание. Почему я решил, что, рассказав об этом, я положу конец ее расспросам? Я прикрываю рот рукой, опасаясь, что она может прочесть мысли на моем лице. Потому что то, что я сказал ей на последней встрече было ложью.

— Вы снова поднимали эту тему? – настойчиво спрашивает она, испытующе глядя на меня внимательным взглядом.

Я отрицательно качаю головой.

— Нет.

Она морщит лоб и, наклоняя голову, спрашивает:

— Тебе не кажется это странным?

— Это было очень давно, — отвечаю я, пожимая плечами. Как же низко я пал? Похоже, надо быть исключительным ублюдком, чтобы лгать человеку, которому ты платишь, чтобы он помог тебе справиться с дерьмом, о котором ты ей же и лжешь. Наверное, я просто устал от ее расспросов. Устал от сдержанного разочарования и от молчаливого неодобрения. Это заставляет меня съежиться.

И у меня нет для нее другого ответа. Почему нет? Потому что, когда я вспоминаю лицо Пейдж у меня внутри все начинает гореть. Боль в ее глазах, полное недоверие.

Что я такого сделала, чтобы заслужить это, Логан?

Шэрон наблюдает за мной, держа ручку над своими заметками.

— А что ты почувствовал, когда все рассказал ей?

— Облегчение, — отвечаю я, не раздумывая ни секунды, потому что знаю, что именно это она и ожидает услышать. Вот почему она так долго настаивала на этом, убеждая меня, что скрывать от Пейдж такую большую тайну — непосильная ноша.

Но как это поможет мне заставить мою жену ненавидеть меня больше, чем она уже ненавидит? Я даже представить себе не могу, как я расскажу ей об этом. Станет ли это облегчением? Я серьезно в этом сомневаюсь. Разве мне станет легче, если я увижу, как в ее глазах отразятся стыд и отвращение ко мне?

Она и так уже достаточно на меня зла. Если я расскажу ей все, расскажу эту темную и отвратительную правду о том, что я натворил, она, вероятно, никогда больше не заговорит со мной. Есть ли смысл делать все еще хуже, чем есть сейчас?

— Итак, — говорит Шэрон, когда становится очевидно, что я не собираюсь вдаваться в подробности. Записывает что-то в своем блокноте, поднимает на меня глаза и поджимает губы. — Я думаю, тебе пора найти способ двигаться дальше, Логан. Ты уже почти год находишься в этом подвешенном состоянии. Не похоже, что у вас есть шанс на примирение, так что, возможно, вам стоит подумать над тем, как завершить ваш развод.

Ее слова будто выбивают у меня почву из-под ног. Она и до этого несколько раз намекала на это, но никогда не говорила так напрямую. Она предпочитает, чтобы я во всем разобрался сам.

— Она хочет забрать детей, — замечаю я. — Я ни за что не позволю ей сделать это.

— Хм-м, — вздыхает Шэрон — Но ты не сможешь решить эту проблему, пока не сядешь и не поговоришь с ней об этом. Пейдж сказала, что готова все обсудить. Может пора попробовать договориться?

Я стискиваю зубы, борясь с желанием послать ее к черту. Чем, по ее мнению, мы с Пейдж занимались весь прошлый год? Прятали головы в песок? Нет, мы пытались договориться. И это всегда было похоже на наш разговор в эту среду. Сейчас прийти к соглашению было для меня сродни катастрофе. Я понимаю, что Пейдж чувствует себя здесь не в своей тарелке и хочет перебраться поближе к своей семье. Но я все еще не могу понять, как она может думать, что я позволю ей уехать за пятьсот миль? Что я буду в порядке, если она отнимет у меня детей. Как она может отнять их у моего отца? Она видела, какая у них связь, как они обожают своего дедушку и что они для него — смысл жизни.

Об этом не может быть и речи! Никаких переговоров не будет. Она этого не сделает и точка.

— Всем кажется, — выдавливаю я, сжимая кулаки, — что я съехал, бросил ее и детей, и мне все равно. Так что, если я надавлю на нее сейчас, и она подаст на развод, судья может запросто отдать ей полную опеку.

Шэрон на минутку задумывается.

— Ты думаешь, именно поэтому она медлит? Потому что чем дольше ты так продолжаешь, тем сильнее становится ее позиция?

Выпячивая грудь, я усмехаюсь.

— Я знаю, что именно поэтому она выжидает.