Исправить

— Я имею в виду, что он оставляет совсем крошечную и жалкую сумму. Годовой доход Хаммера, вероятно, исчисляется семизначной цифрой, но он по-прежнему остается самым скупым ублюдком.

Когда она удивленно приподнимает брови, я резко замолкаю, смутившись тем, что заболтался с ней, как с одним из своих приятелей. Что странно и неожиданно для меня. Обычно я совсем не так общаюсь с женщинами, которых мне хочется раздеть.

Как бы мне ни легко было продолжать перемывать кости старому мудаку, я понимаю, что такая болтовня выставляет меня не в самом лучшем свете. Пейдж определенно осудила бы меня за то дерьмо, с которым мне приходилось мириться. Например, с походами в стрип—клубы или с пьяными застольями. Даже если я просто играл роль его няньки в рабочей поездке в Вегас, которая, на самом деле была каким-то дерьмо-фестом с проститутками и кокаином, и закончился тем, что старик врезался на арендованном «Феррари» в фонарный столб. Мне пришлось тогда вытаскивать его из тюрьмы, куда он загремел за вождение в нетрезвом виде.

Нет, ей определенно не стоит знать ничего из этого.

Поэтому я просто говорю:

— Твоя очередь.

— Я не играю, — повторяет она. Упрямица.

— Все в порядке. Следующее слово для тебя… «Законопроект» — накалывая овощи пластиковой вилкой, я выжидающе смотрю на нее.

— На самом деле это два слова.

— Педантичный — это одно слово. Хочешь я заменю?

И вот она — улыбка. С еле заметными ямочками на щеках, но ее ни с чем не спутаешь. Даже в ее глазах проскальзывает улыбка, вспыхивая искорками.

Совсем на мгновение я приоткрыл дверь в стене, которую она возвела между нами. Может быть, мне даже удалось заглянуть за нее. Я должен был бы испытывать самодовольство, и даже торжествовать, но вместо этого у меня просто перехватывает дыхание. На несколько мгновений я делаю вид, что поглощен принятием пищи, чтобы она не заметила, как выбила меня из колеи. Одной лишь улыбкой.

— Мои родители любят рассказывать, что я всегда хотела быть адвокатом, как мама. И с детства не поменяла свое решение, — говорит Пейдж, откидываясь на спинку стула и отпивая из бутылки воду. Она выглядела почти расслабленной. — Что насчет тебя?

— Выпускной класс. Основы государства и права, — отвечаю я, не задумываясь. — Моя учительница, Миссис Мэллой, была сильно увлечена системой уголовного правосудия. И она была первой, кто упомянул о формулировке Блэкстоуна.

— «Лучше дать сбежать десяти виновным, чем засадить за решетку одного невиновного», — тут же цитирует Пейдж, потому что, конечно же, ей это известно.

Я киваю.

— Это действительно нашло во мне отклик и заставило понять, что я не хочу быть просто адвокатом. Я понял, что хочу специализироваться именно в уголовном праве.

Она смотрит на меня так, словно я совершил что-то абсолютно немыслимое.

— Ладно, — говорю я. — Почему ты так смотришь на меня?

— Ты идеалист. — В ее голосе слышится недоумение.

— Возможно, это слишком вольное толкование термина. — чувствую, как жар поднимается по моей шее. Надеюсь, на этом она успокоится.

А она — нет. Посмотрев на меня искоса, она спрашивает:

— За сколько дел на безвозмездной основе ты берешься?

— Хаммер хочет, чтобы у нас в работе постоянно было хотя бы одно. — Я намеренно уклоняюсь от прямого ответа, потому что иначе завязну надолго. Вот почему я нахожусь на работе в канун Нового года в восемь вечера.

— Хорошо, — говорит она нетерпеливо. — Но сколько их у тебя на самом деле?

— Зависит от обстоятельств.

— От чего?

— От того, сколько у меня свободного времени — Я не знаю, почему ее вопросы так меня раздражают. Я начал разговор, чтобы показать ей, что не пустышка и не нахальный бабник, которым она меня считает. Но сейчас меня это начинает злить. Как будто я не должен был составлять список своих хороших качеств, чтобы доказать, что я не самовлюбленный мудак, потому что ей не следовало навешивать на меня ярлыки с первой минуты знакомства.

— А у тебя остается время на что-нибудь еще, кроме еды, сна и работы? — ее голос становится мягче, как и взгляд, которым она одаривает меня.

Ага. Теперь я определенно стою у порога.

И это меня немного бесит.

— Я же нашел время, чтобы сходить куда-нибудь в канун Нового года, — напоминаю я ей, но она отмахивается, закатывая глаза. Что… вполне справедливо. Вероятно, ни один из нас не в состоянии осуждать другого, когда дело доходит до амбиций и одержимости работой.

— Ты все еще не собираешься поиграть со мной в слова?

— Нет. — Ее дрожащие губы и широко распахнутые глаза провоцируют меня продолжить игру.

— Ладно. — Поскольку сейчас она немного расслаблена, настало время поддать жару. — «Бойфренды».

Она, захлопав глазами, минутку колеблется. Затем, пожав плечами, говорит, как будто это самое обычное дело:

—У меня их было не так уж и много.

— Потому что все они боятся тебя.