Исправительная академия. Тома 1 и 2

Более того, на третий день после нашего возвращения в Аптекарскую усадьбу я обнаружил на шее Алтая кожаный ошейник с инкрустированным камнями медальоном. На обратной стороне была выбита кличка и адрес. Точно дело рук княгини — только она могла додуматься навешать на старого боевого пса почти что ювелирное украшение. Но пес принял подношение как должное. Возможно, посчитал, что это награда, и теперь с гордостью носил серебряный с бирюзой и яшмой кулон.

Алтай остановился у двери, дожидаясь меня. Когда я подошел, пес привалился все еще забинтованным боком к моей ноге и поднял морду, словно задавал вопрос: «Ты точно хочешь его видеть?»

— Не хочу, дружище, — улыбнулся я. — Но нужно. Врагов нужно держать близко. А Вяземский совершенно точно нам не друг.

Алтай тяжко вздохнул и первым скользнул в открытую дверь. Мы быстро спустились на первый этаж, прошли по коридору к боковому выходу, и через застекленные садовые двери я увидел фигуру Вяземского.

Мне нравилось наблюдать за людьми, когда они меня не замечали. То, как они держались, когда на них никто не смотрел, многое говорило об их состоянии и настрое. Сейчас Олег меня удивил. Держался прямо, уверенно. Даже слишком уверенно.

Мне это не понравилось.

Я распвхнул двери на террасу, и Вяземский тут же обернулся.

— Привет, Олег, — я пропустил Алтая вперед, и гость с опаской на него покосился. Пес же спокойно улегся чуть поодаль от сервированного чайным сервизом стола и положил морду на лапы с демонстративно скучающим видом. Это была фальшь: на самом деле мой овчарик ловил каждый звук и подмечал всякое движение. — Чаю?

Вяземский сел за довольно легкомысленно обставленный столик. Убранство явно не успели сменить после дневного чаепития княгини. Она предпочитала кружевную скатерть, свежие розы в вазочке, да и сервиз подали ее любимый — изящный, в викторианском стиле, с веточками сирени на боках чашек.

Я отпустил собравшегося обслуживать нас лакея и жестом велел закрыть двери. Мы с вяземским остались одни, и я лично взялся разливать ароматный бергамотовый чай по чашкам. Крепкий, черный — как я любил. Даже лимон нарезали не полукольцами, а четвертинками, чтобы мне угодить.

— Итак, Олег, что же тебя привело в мой дом так скоро? — поставив заварочный чайник, я уселся и устремил взгляд на гостя. — Не думаю, что ты соскучился.

Вяземский кисло улыбнулся.

— Век бы тебя не видеть, Володя. Однако я здесь, можно сказать, по делу.

— Какие у нас с тобой могут быть дела? Кажется, мы обо всем договорились.

— Я пришел изменить условия нашей, с позволения сказать, сделки. Хотя никакой сделки не было.

Я поставил локти на стол и оперся подбородком на скрещенные пальцы.

— Ну и?

— Я знаю твою самую страшную тайну, — понизив голос, Олег потянулся к сахарнице. — Ту, что ты так тщательно оберегал все это время. Теперь даже стало понятно, почему ты так резко превратился из плохого мальчика в паиньку и героя.

— Соизволь уточнить, — сухо ответил я.

— Я-то все гадал, почему ты так переменился с той аварии. Прямо другим человеком стал. Открыл в себе дар, задружился с людьми из Ордена, даже успел помочь «Десятке» и вообще рисуешься как настоящий хороший парень. А ведь все это ширма, Володя. Ширма, созданная лишь с одной целью — отвлечь внимание от твоих делишек и сбросить с себя все подозрения.

Чего? Что он вообще нес? Опять увлекся какой-нибудь теорией заговора и натянул сову на глобус, лишь бы оправдать мои, якобы, злодейства?

— Не понимаю, о чем ты, Олег, — раздраженно ответил я. — Давай конкретнее. Если у тебя что-то есть, излагай. А я снова с удовольствием подниму тебя на смех.

— Конкретнее? Хорошо. — Он достал из внутреннего кармана пиджака сложенный вдвое конверт. — Прошу.

— Что там?

— Взгляни сам.

Я отставил чашку и взял конверт. Не запечатан. Внутри оказались фотографии довольно скверного качества, но…

На них был изображен я, точнее, Володя Оболенский еще до моего вмешательства в его судьбу. Он сидел за столом в каком-то небольшом заведении и с улыбкой пожимал руку… Захарии. Теперь я точно знал, что это был именно он.

— Полагаю, твоим покровителям из Ордена и «Десятки» будет интересно выяснить, что вас связывало с преступником, о котором уже просочилась информация в газеты. «Похититель детей» — так его окрестили писаки.

Я отложил фотографии в сторону.

— И что? Надо — разберутся.

— Это не все, что мне известно, — широко улыбнулся Вяземский. — У меня есть сведения, и они из надежного источника, что ты имеешь отношение к покушению на собственную семью. Что именно ты, Володя, пытался угробить собственного брата, потому что сам намеревался стать наследником титула.

— Да что ты, мать твою, такое несешь?!