Исправительный дом

— Ну… Армагеддон. — Китаянка улыбнулась, но на его улыбку заметила: — Не надо смеяться, все гораздо серьезнее. Действительно Армагеддон — война народов. Белые против черных.

— Белые начинают и выигрывают. Я так понимаю, что победили — вы. А вы — белая или черная? Мне, извините, однозначно белому человеку, трудно разобраться.

— Я — белая, как и вы. — В девушке обнаружилась невероятная снисходительность к наглости заключенного. — Черные — арабы, негры, латиносы.

— А-а, теперь ясно, где прежний начальник…

— Нет! — китаянка вскочила с места, так оказалась взволнована. — Вы не так понимаете. Никакого геноцида. Мы просто депортируем их…

— Ку-да? — перебил он.

Китаянка вдруг растерялась. Вообще, смешная девчонка. Маленькая, с короткой стрижкой и огромными мультипликационными глазами — или они сейчас разъехались от растерянности? — в сером комбинезоне с дурацкими звездами на плечах — «госпожа старший офицер». Когда она принялась расхаживать, он отметил, какая маленькая у нее ступня — не больше его ладони. Адам даже посмотрел на свои руки, и китаянка, кажется, заметила его взгляд и поняла, но не подала виду. Чертовски хитрая бестия, как и все китайцы.

— Пока — на Луну. Этот первый этап почти завершен. Теперь будем переправлять сюда; уже несколько лет здесь строится новая станция…

— Понимаю. Семнадцатый спутник. И вы хотите всех черных разместить в такой же колонии? Их должно быть несколько миллиардов…

— Во-первых, та колония будет больше. А потом, вы забываете, что прошла война. Население Земли весьма сократилось…

Она вернулась к своему столу и уселась.

— Я думаю, что вас можно было бы освободить немного досрочно, китаянка произнесла эту фразу на его родном языке, по-русски, и улыбнулась. Она подумала, что сравняла счет!

— Да? — слегка наклонил голову он.

— Да. Обучение вы закончили, а диссертация — простая формальность.

— Я тоже так считаю.

— Вот и хорошо. Ближайший транспорт на Землю пойдет, — она заглянула в экран, — через восемнадцать дней. Думаю, мы успеем все оформить.

— Наверно. Только, простите, я не уверен, что так тороплюсь на Землю.

Китаянка замолчала, и улыбка вдруг стала ледяной и зловещей. 512-й обреченно вздохнул и вытянул ноги. Наконец он не выдержал и добавил:

— Могу я спокойно получить свое наказание, в том виде, как его определил суд? Когда-то это было моей обязанностью; теперь я имею на это хоть право?

— Вы же белый человек, — попыталась убедить его девушка, но голос оставался прохладным. — Ваша родина сейчас нуждается не в диссертации… — она метнула взгляд на экран, — по литературе столетней давности, а в ваших руках, словах и мыслях, пере… Я читала некоторые ваши книги, — неожиданно закончла она другим тоном.

— Я думаю, — скептически произнес он. — Не надо только взывать к моим родственным чувствам к земле. Моя родина — Краков-два. Что с ним?

— Где это?

— Где? В Европе.

Девушка смешалась.

— Понятно, — легко подытожил он. — Теперь на месте Европы — ядерная пустыня?

— Нет, но…

— Не надо. Честно говоря, даже знать не хочу. Не такой уж я патриот.

Конечно, некоторая доля здорового национализма во мне всегда присутствовала, но это — не совсем то, чтобы я поддержал идею ссылки половины человечества.

Девушка молчала, и его понесло:

— Да вы ведь обманываете сами себя! Столько людей — вы собираетесь их навеки поселить на орбите Юпитера? Чепуха! — Это просто переложение проблемы на детей, ваши вожди не могут этого не понимать. Значит, они собираются… — да? — уничтожить эту колонию.

Очевидно, за время моей изоляции кардинальные изменения произошли в языках, и массовое уничтожение теперь называется ссылкой? Тогда в самом деле незачем заканчивать обучение: куда я с устаревшим филологическим образованием?

— Прекратите! — вдруг крикнула китаянка и вскочила. Сзади него распахнулась дверь, и, обернувшись, он увидел двух младших офицеров в серых комбинезонах, появившихся, без сомнения, по его душу. Он всегда подозревал, что из любого кабинета можно незаметно вызвать подмогу, но ни разу не слышал, чтобы какой-нибудь начальник этим пользовался.

— Обеспечить в сто пятьдесят втором грузовом жизненеобходимые условия, — командовала госпожа начальница, — и поместить исправляющегося КР-28512 туда до ближайшего заседания трибунала.

Младшие офицеры встали по бокам кресла. Он не сопротивлялся, и они к нему не прикоснулись. 152-й грузовой был кубом со стороной метров пятнадцать; при попытке заснуть начинались приступы агорафобии. Этим словом все-таки следует называть не боязнь открытого пространства, а — больших замкнутых помещений. А впрочем, нет: такой страх нельзя даже считать отклонением.

* * *

Китаянка, начальница, еще дважды вызывала его в свой кабинет, один раз накануне трибунала, другой — два дня спустя. Увещевала, говорила даже, что в состоянии отменить новый приговор, да так оно и было. А если разобраться, то просто хотела поиметь его — а что еще? Или в результате этого Армагеддона китайцев так повырезали, что они за каждую белую рожу готовы свою желтую душу закладывать.