Исправленному верить

– Благородный Тит Руфин отказался покинуть дом. Его семья… Руфин Старший переехал в долину Тир после того, как трибуна Блазия назначили комендантом крепости. У них были какие-то несогласия со старшей ветвью рода. Семья оказалась в сложном финансовом положении. А здесь – бурно развивающийся караванный маршрут. Если держать руку на пульсе, можно просто озолотиться. Имея статус благородного сословия, связи со жречеством и покровительство коменданта, они должны были быть в безопасности.

Да. Должны… были. Судя по всему, трибун Марк Руфин Блазий тоже так полагал. И остро чувствовал свою ответственность. Гибель племянниц для него стала последней каплей.

– Дальше. Когда вы поняли, что люди стали выздоравливать?

– На следующий же день. Я сам тогда встал на ноги, впервые за последние недели. Но все еще были очень слабы, и массовое «воскрешение из мертвых» было не столь заметно. – Баяр невесело усмехнулся. В который раз поднял руку, но так и не коснулся щеки. – Ночью спал жар даже у самых тяжелых больных. А на рассвете в Тир зашли первые отряды карантинной когорты. Коменданта в крепости уже не было.

– Когда он исчез?

– Мы не знаем.

Отрицание прозвучало безапелляционно. Судя по всему, этот вопрос выжившим Тира задавали уже не один раз, и ответ «я был занят и не следил за своим командиром» благородный трибун Аврелий правдоподобным не считал.

– Когда вы заметили появление чешуек? – Вита постаралась, чтобы в голосе ее прозвучала лишь профессиональная отстраненность. После двух сотен осмотров и дюжины экспериментов медик склонна была считать чешую отнюдь не самым важным из изменений. Но она определенно была самым очевидным. Быть может, единственным, на что пребывающие в шоке люди обратили внимание.

Плечи собеседника окаменели, но на губах осталась прежняя легкая улыбка.

– Болезнь вызывала сыпь и язвы. Заживая, они покрывались коростой, которая, шелушась, открывала чешую. – Серые глаза блеснули. – Открытие вышло поистине оглушительным.

Угу. Вроде обваливающегося под сапогами моста или надвигающейся из степи орды. Только мосты и кочевья замечаешь сразу, а чешую, если медик правильно читала своих пациентов, некоторые умудрялись игнорировать до победного конца.

Вита коротко кивнула. Баяр, созерцая медика с высоты своего роста, вздохнул. Опустился рядом с ней на одно колено.

– Командованию такие открытия тоже не нужны, верно? – Это не было на самом деле вопросом. – Если мы вдруг исчезнем, это здорово облегчит им жизнь.

Отрицать очевидное Вита не собиралась.

– Если бы речь шла о чем-то другом, – медик говорила тихо, не отводя взгляд от его лица. Черные чешуйки на вечернем солнце переливались синими, зелеными, платиновыми отблесками. Это было на удивление красиво. – О чем угодно: шрамах, перьях, хвостах. Даже щупальца были бы предпочтительней! Это не первый, даже не сотый случай, когда изначальная суть болезни смешивается с человеческой кровью и меняет ее. Если верить архивам, до того, как начались эпидемии радужной ошмы, наши предки жили не дольше века, магическое чутье у них практически отсутствовало, а температура тел была заметно ниже. Вызванные болезнью изменения неизбежны, нормальны, порой даже желательны. Но только не чешуя. Чешуя – это…

– Ланка.

– В данном случае это сочетание степной магии, неизвестной чумы и того способа, при помощи которого Ланка упомянутую чуму прекратила. Но обыватель, встретив вас на улице, не будет разбираться в тонкостях. Он схватит ближайший камень. Или, напротив, бросится к вам, пытаясь продать своего первенца.

– И с точки зрения жрецов и власти, первое еще можно стерпеть, а вот второе уже недопустимо.

– В этом я со жрецами и властью согласна.

Баяр опустил голову. Напряженные плечи его казались выточенными из острой скалы бастионами.

– Они сделали это нарочно? – спросил глухо. – Заставили его подписать контракт. Пожертвовать собой ради нас. А затем исполнили договор так, что нам теперь в любом случае не жить?

– Боюсь, все еще хуже. Они решили облегчить себе задачу. Вместо того чтобы разрабатывать лекарство специально против новой болезни, керы взяли что-то из обоймы стандартных средств, используемых в их армиях. Убрали лишнее, что-то подправили. И вылили, вместе с бурей, на окружающие холмы. Они, скорее всего, и сами не ожидали, что зелье вступит с телами зараженных в столь непредсказуемую реакцию. Результат…

Она, не касаясь, повела рукой над его щекой.

– Почему хуже? – несущий орла безошибочно уловил самое важное.

– Потому что это не расчет. Это ошибка. А ошибки… – Вита отвернулась, поднимая глаза к вечернему солнцу, к крепостным стенам, окрашенным в багрянец и золото, – ошибки исправляют. Так или иначе.

На угол двора, где они сидели, опустилась тишина. Вита медленно отвела руку, опустила на колени.

– Аквилифер! Несущий орла! – подошел, резко печатая шаг, один из легионеров крепости Тир. Был он бледен, худ, вместо формы одет в не по росту подобранную грубую тунику. Предплечья и икры его сверкали сине-зелеными оттенками морской волны.