Исправленному верить

Воин отсалютовал. Оружия при нем не было, но Вита не сомневалась: эти жилистые руки и без того способны сломать противнику хребет. И что-то в движениях легионера подсказывало: причинение всяческих переломов было сейчас весьма созвучно его душевному настрою.

– Несущий орла, из лагеря доставили продовольствие. Даже если урезать паек, нам хватит лишь на три дня.

Повисла короткая пауза.

– Ясно. – Баяр плавным, тщательно выверенным движением встал на ноги. – Медик, я должен вас покинуть.

– Метелл, постарайтесь удержать здесь порядок. – Вита тоже поднялась. Поняла, что так просто уходить нельзя. Пора было как-то обозначить свое решение. – Я попробую поговорить с трибуном Аврелием. Если не выйдет – пойду через его голову. Ситуация не безнадежна.

– По сравнению с тем, что было неделю назад, ситуация просто пестрит вариантами! – Баяр блеснул зубами в острой улыбке. – Вы найдете дорогу?

– Да, – тихо пообещала медик вслед удаляющейся спине, и говорила она отнюдь не о выходе из крепости. – Найду.

Через час, стоя перед молча выслушавшим доклад хищноглазым Аврелием, Вита была отнюдь не так в этом уверена.

– Они здоровы, они не заразны, их воля не подвергалась внешнему вмешательству. Как медик в ранге прима и заведующая полевым госпиталем, я не вижу смысла в дальнейшем поддержании карантина.

– Вот как?

Вита почувствовала, что спина ее выпрямляется. Тело вытянулось по стойке «смирно», глаза смотрели в точку где-то за спиной Аврелия:

– Командующий, моя рекомендация, конечно, не может повлиять на ваше решение. Но она приобретет немалый вес, когда случившееся будут разбирать в коллегиях. Или в сенате.

Если, конечно, заведующая госпиталем проживет достаточно долго, чтоб упомянутую рекомендацию сенату представить.

Трибун откинулся на стуле, разглядывая вытянувшегося перед ним медика, словно редкое экзотическое существо. Он был облачен в полный боевой доспех, на столе на расстоянии вытянутой руки лежал шлем.

Кеол Ингвар остановился рядом, вклиниваясь в разговор:

– Вы ведь не только специалист по травам и ядам, не так ли, благородная Валерия? Я знаю, у вас была серия работ по психологии эпидемий. Увлекательное чтение. Что там был за термин? «Безумие чумы».

Вита повернулась к нему, чуть подняла брови:

– В таком случае позвольте со всей своей профессиональной уверенностью свидетельствовать: эти люди безумием не страдают. Напротив, в большинстве своем они на удивление верно понимают ситуацию, в которой оказались. Действия гарнизона Тира демонстрируют редкую степень логики и ответственности.

– Действия гарнизона Тира привели к тому, что на них стоит печать Ланки! – отрезал трибун.

С фактами спорить было сложно. Вита и пытаться не стала:

– В случившемся нет вины аквилифера Метелла и его людей. Они по-прежнему подданные императора.

– У граждан есть не только права, но и долг перед империей. – Ноздри командующего дрогнули, лежащая на столе рука сжалась в кулак. Аврелий видимым усилием заставил себя говорить спокойно. – Они сами предпочтут уйти с честью, а не влачить жалкую полужизнь. А если нет… Опцион валетудинарии, не говорите, что я вамдолжен читать лекцию по психологии чумы.

«Да, лучше уж не позорьтесь», – отстраненно подумала Вита.

Вновь вмешался Кеол Ингвар:

– Люди не виноваты, что оказались в эпицентре вспышки. Никто этого не отрицает. Но они заражены: не только болезнью, но и тьмой. Вы сами пишете о том, что, когда враг поселяется в его крови и плоти, человеку нельзя доверять. Нельзя игнорировать в нем источник опасности.

Если под «тьмой» полуриши имел в виду состряпанное керами лекарство, то и сам он, и Вита, и большая часть провинции были «заражены» в равной мере. Дождь, в конце концов, пролился не над одной только долиной. Сказать об этом? Нет, не стоит. Слишком часто маги, обнаружив предательство в собственном теле, реагировали как-то совсем уж неадекватно.

Ингвар подался вперед, пригвоздив ее взглядом:

– Когда возникает осознание своей обреченности, зараженный выпадает из мира живых. Разум отступает. Запреты общества стираются. Люди лгут, убивают, взывают к тьме.

Какая память! Написанные Витой слова цитировались почти дословно. Только вот избирательно. Она продолжила, озвучивая то, что собеседник пропустил:

– Люди жертвуют собой, отдают последнее лекарство, уходят в добровольный карантин.

– Да бросьте! – взорвался Аврелий. – Какой еще «добровольный»! Все эти недели они пытались просочиться за заслон, точно крысы, разбегающиеся с галеры. Вы стояли во внешнем карантине и не видели всего, что тут творилось.

Перед глазами Виты встала перечеркнутая знаками дверь, желтый шарф, качающийся на ветру. Три рыжие девочки, укрытые белым полотном, тряпичная игрушка, которую вложили в руки младшей. Тит Руфин, и в смерти не выпустивший из объятий свою супругу.

Да кто он такой, чтоб судить?