Исправленному верить

– Надо подумать. – Шухов уже что-то набрасывал на листе бумаги. – Вместо нефти по трубопроводу передавать солнце по проводам… перспективно…

Он не заметил, как остался один.

* * *

Индра и Ваю стояли перед Владычицей Адити.

– Где младший? – Голос Великой Матери дрогнул. – Вы, старшие братья, где мелкого потеряли?! – Крайне редко она отступала от строгого устава хроноорбитального комплекса. Но сегодня Адити хотела быть самой собой – матерью двенадцати братьев-Адитьев, старший среди которых – громовержец Индра, а младший – Вивасват, именуемый также Сурья [37]. – Почему он не с вами?

– Мать, не переживай, – устало ответил Индра, а Ваю овеял разгоряченное лицо матери успокаивающе прохладным воздухом. – Сурья остался с людьми.

– Зачем?! Он же все исправил!

Адити бессильно опустилась на трон.

– Сурья сейчас людям очень нужен, – тихо ответил Индра. – Раз уж они решились сменить нефть на Солнце… Не плачь, мать. Знаешь, а он, оказывается, принес им солнечную батарею. Люди назвали ее «батарейка Сурьи».

Адити, свет безграничный, медленно вытирала слезы изящной ладонью.

– Просто и понятно, как я и говорила…

Индра замер:

– Ты… знала?

– На то я и вечность [38]… – Она мягко провела ладонями по глазам, словно стирая с них усталость. Индра и Ваю переглянулись, во взглядах возникло облегчение.

– Тогда ты, наверное, знаешь, и… – Индра замялся, и тут быстро, частя словами, продолжил Ваю:

– …Вот я тоже отправлюсь на землю… на некоторое время. Помогу людям освоить энергию ветра и волн. Тоже ведь источник электричества, вот только додумались они до меня [39]поздновато.

– А я, – неумело заулыбался Индра, – помогу пораньше придумать станции… Ну, станции для уловления энергии молний [40]. Это ж миллионы мегаватт электричества, молнии-то! И их каждую минуту в мире по сто штук. Мать, только в начале двадцать первого века китайцы придумают, как собирать эту энергию! Я им помогу, пожалуй, чтоб не тянули… Ты уж обойдись пока без нас, мать, ладно?

Адити молча кивнула.

Даже для самых древних богов, ну или тех, кого люди давным-давно сочли таковыми, исправление человеческих ошибок – очень долгая работа.

Порой даже пожизненная.

Владимир Свержин Идущие обратно

«Аве, Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя!»

Вокруг рокотало пламя, а он безучастно вспоминал, как некогда бушевало перед ним такое же море огня за высокими зубцами крепостной стены. Судя по ласточкиным хвостам, венчавшим каждый зубец, крепость строили гвельфы [41]. Тем неожиданнее было увидеть знакомые очертания в той дикой стране. Совсем уж некстати ему вспомнилось, что его предки некогда тоже принадлежали к этой могущественной партии. И даже сама фамилия Буонапарте намекала именно на сей знаменательный факт. Он отогнал неуместную мысль и привычно заложил бы руки за спину, когда б у него были руки и спина.

Пламя распалось на два узких факела, в каждом неясно вырисовывался переливающийся кровавым заревом тёмный зрачок.

– Опять ты! – раздалось из пустоты, словно нависающие своды неопалимого подземелья владели даром речи.

– Я, – без всяких затей и колебаний ответил он.

– Могу тебя поздравить. Это тринадцатая попытка мятежа. Ты что же, не понимаешь, что любое восстание против меня бессмысленно?!

– Это не так.

– В чём же ты видишь смысл?

– В действии! Любое действие, пусть даже безуспешное, лучше однообразия и уж подавно лучше однообразных мучений. – Ему показалось, что один из языков пламени сложился в кривую ухмылку.

– Предположим! – вновь громыхнули мрачные своды. – Теперь прежние мучения для тебя сменятся новыми, и, значит, ты всё же добился своего. В этот раз тебе удалось привлечь на свою сторону даже некоторых моих слуг, в том числе довольно высокого ранга. Скажи по старой дружбе, что ты пообещал им? Уж точно не освобождение из адской бездны.

– Привлечь их на свою сторону было не так трудно, как ты полагаешь. Я просто вновь дал им почувствовать, что они мятежные ангелы, некогда осмелившиеся противостоять тирании самого Господа, а ты их превратил в жалких истопников. Как тут не восстать? Тем более что даже Князю Тьмы будет нелегко придумать им действительно суровое наказание, разве что ты вновь договоришься со Всевышним вернуть смутьянам ангельский чин.

Длинный язык пламени рванулся вперёд, заливая жаром всю залу, своды дрогнули, и где-то в вышине сквозь земную толщу послышались еле уловимые толчки и слабый, но тяжкий гул, словно застрявший в трубе ураган, распрямляя могучие кольца, силился вырваться наружу.

– Твоя гордыня не знает предела!

– Мне странно слышать от тебя подобный упрёк. Если твои слова искренни, то разве я не лучший из учеников?

– У меня нет учеников.

– Не стоит оправдываться.

– Я не оправдываюсь!

– Именно это ты и делаешь. – Наверху вновь послышались раскаты неясного грома. – Ты сердишься, значит, я прав, – продолжал он.

– Замолчи! Жалкий комок глины! Даже не комок, тень от комка!