Исправленному верить

Что за ерунда?! Среди реконструкторов, конечно, встречается народ разнообразный, иногда и довольно чудаковатый, как нынче говорят, альтернативно одарённый, но такой ответ звучал уж как-то совсем нелепо. Ладно, внутренне согласился Кернёв, раз уж впрягся, надо везти.

– Кликни «мышью» в раздел личные фотографии.

– Простите, мсье, чем? Я должен сделать – что?!

– Прикалываешься?

– Я не понимаю, о чём вы, мсье, но верю, что вы действительно хотите мне помочь. Если я не ошибаюсь, вы живёте в России. И потому скажу прямо, весьма сожалею о том, что был вынужден начать кампанию против вашей страны. Увы, такова была немилосердная логика политической необходимости. Мне нравился ваш государь. Он был весьма и весьма приятен в общении. Просто очарователен. Но он разрушил наш душевный союз! В свою защиту хочу сказать, что, даже находясь в Москве, в сердце вашей родины, я был готов заключить мир на самых выгодных условиях.

«Эк мужика пропёрло, – подумал Андрей. – Сумасшедший, что ли?»

– Спасибо за ликбез. Я читал учебники истории. Фотографии менять будем или как?

– Я не знаю, что такое «ликбез», и не знаю, что такое «фотографии». Я действительно император французов Наполеон. А если вы думаете, что я душевнобольной, то жестоко ошибаетесь. Впрочем, если хотите убедиться в истинности моих слов, я готов ответить на любые вопросы, касающиеся моей земной жизни.

«Что бы такое спросить, чем завалить? – задумался Андрей. – Такое, чего бы нельзя было вычитать у Тарле, Манфреда, Делдерфилда и разных других исследователей и авторов мемуаров. А впрочем…»

– Вы помните отступление из Москвы?

– Несомненно.

– Первые дни ноября?

– Отступление к Смоленску, арьергардные бои 3-го корпуса под командованием маршала Нея?

«Верно», – про себя согласился собеседник императора.

– Корпус Нея, – продолжал Бонапарт, – десятая и одиннадцатая дивизии французов и двадцать шестая вюртембергская дивизия. Впрочем, последняя к тому моменту уже почти растаяла.

– Помните ли вы, какой приказ отослал маршалу Нею император французов 3 ноября?

– Приказ, согласно моему распоряжению, посылал маршал Бертье, – уточнил Наполеон. – 3 ноября штаб находился поблизости от деревни Славково. Неподалёку располагались деревни Таборы, Никитино, Лианьково… У нас уже ощущалась сильная нехватка конского состава. Мы были вынуждены оставить врагу наши пушки для того, чтобы высвободить хотя бы полторы-две тысячи лошадей.

Я как сейчас помню тот день. Когда мне, артиллеристу, Бертье заявил, что мы должны оставить 230 орудий, поверьте, сердце моё обливалось кровью! Мои храбрые маршалы, лучше которых не было в Европе – Даву, Бертье, Понятовский и даже храбрейший Лефевр, – смотрели на меня, точно побитые собаки, избегая глядеть прямо в глаза. Я понимал их резоны, но оставить просто так врагу 230 орудий…

Тогда мне пришло на ум организовать грандиозную артиллерийскую засаду между Славково и Дрогобычем. Потому и велел Бертье послать в арьергард, к Нею, приказ отступать на Славково, разворачивая фланг русских вправо и заводя его в западню. Корпус генерала Милорадовича должен был одним флангом упереться в реку Костря, другой же его фланг подвергся бы обстрелу тех самых 230 пушек. Зная Милорадовича как храброго, дельного, но излишне горячего военачальника, можно было предположить, что он бы и под огнём смог развернуть полки, имея вышеупомянутую реку в тылу. Лед на ней тогда ещё не стал, лишь около берега взялся лёгкой коркой. А чуть выше по течению находилась плотина, и, если бы Милорадовичу удалось провести свой вынужденный манёвр, плотина была бы взорвана и вся низина оказалась залита ледяной водой.

Андрей помнил эти места. Он не раз бывал там, «отступая из Москвы». Плотину, как считалось, построенную ещё при Иване Грозном, до сих пор можно было видеть на прежнем месте, замшелую, полуразвалившуюся, точно с картинки про водяного и чертей, обитающих в тихом омуте. Кто бы ни был этот человек, он хорошо знал, о чём говорил.

– Бертье отправил шестерых адъютантов, все были отменные храбрецы.

– Вы можете их назвать? – хватаясь за последнюю соломинку, поинтересовался ошеломлённый реконструктор.

– Лейтенант Фершеваль из десятого гусарского, лейтенант Божюрдэн из гвардейских драгун, корнет де Шатри из гвардейских конногренадеров, капитан Кёрнуа из моих конных егерей.

– О чёрт! – вырвалось у Андрея.

– Не понимаю…

– Послушай, ответь мне, только честно, – Кернёв не мог поверить, что пишет это, – ты что же, действительно Наполеон?

Он помедлил две минуты, не решаясь отослать сообщение, затем встал, собираясь сварить ещё кофе, но вернулся к столу, понимая, что нет ни сил, ни терпения бороться с обуревавшим любопытством. Сознание полного абсурда не исчезало, разум заранее отказывался верить очевидному. Тем не менее правильность ответа удостоверила личность говорившего не хуже биометрического паспорта. И всё же просто не могло этого быть. Потому что не могло быть никогда!

Он сделал три глубоких вдоха и, наконец, отправил вопрос.