Испытание

— Загримировать Майрама! — громогласно приказал Конов, чтоб слышал Вадим. — Ты будешь исполнять роль Мурата. И не смей возражать! Я вижу тебя в этой роли! Ты утрешь нос гению Сабурову!.. Загримировать Майрама!.. Ишь, какой фрукт! — и неожиданно закричал директору: — Михаил! Отправь вслед этой кинозвезде автобус. Не то загнется где-нибудь в горах — отвечай за него… — он ворчал и ругался, хотя всем было ясно, что не из-за боязни ответственности отправляет он вслед Вадиму машину: просто, таким он был человеком — требовательным, крикливым, но и заботливым, незлобивым. Взгляд его остановился на Майраме, и он грозно закричал: — Почему не гримируешься?..

— Внимание! Приступаем! — Савелий Сергеевич направился к съемочной площадке, на которой Майрам уже добрый час маялся под взглядами — насмешливыми и подбадривающими — киношпиков, чувствуя себя не очень уютно в гриме Мурата.

Михаил Герасимович встал на пути режиссера, попытался образумить его.

— Без утверждения худсовета? Без пробы?

— Миша, Мишенька, не волнуйся, — похлопал его по груди Конов. — Считай, что сегодняшняя съемка и есть проба. И не забудь: Майрам родственник Мурата. Какая реклама, а?! Таксист исполняет роль брата своего деда — героя гражданской войны… Здорово!

— Все должно быть по закону, — парировал директор.

— Но утвержденный-то актер умчался, — напомнил Конов и боком обошел Михаила Герасимовича.

Снимали конец эпизода в Японии. Майрам не высказал ни одной угрозы; ни голосом, ни жестом. Он был доброжелателен к японцу, он ему желал покоя, но для этого тот должен был покориться без сопротивления. Краем глаза Майрам видел, как настороженно поглядывали на него Степан, Михаил Герасимович, помощники, ассистенты, осветители, художник, гример… Конов, волнуясь, теребил в кармане ключи. Майрам подмигнул японцу, нежно похлопал его по плечу, попросил нехотя, не повышая голоса: «Веди шхуну на материк». Вся группа с напряжением следила за ними, и когда японец стал крутить штурвал, Майрам, то есть Мурат, довольный, одарил его улыбкой… Конов потер ладонью о ладонь, радостно воскликнул:

— Кино — это парадоксы!

Степан весело подмигнул Майраму, ну точь-в-точь, как тот японцу. Михаил Герасимович деловито обратился к режиссеру:

— Что завтра снимаем?

— Косарей, хозяина и Таиру…

И на следующий день Майрам косил сено в пропасти и оглядывался туда, где должна была стоять Таира. Но актрисы сегодня не было. Там стоял Савелий Сергеевич и приказывал Майраму:

— Сюда, сюда смотри!

— Но там должна стоять моя невеста, Таира, — напомнил Майрам ему. — Я должен видеть ее.

Он засмеялся, махнул рукой, успокоил:

— Будет, будет твоя Таира — уже отсняли. И на экране ты будешь видеть не меня, — ее. Великое средство — монтаж!

* * *

…Запестрели дни, эпизоды, команды «Мотор!» и «Стоп!»

Вот Мурат отправляется в далекий путь…

Вот он пилит дрова во дворе частника во Владикавказе.

Вот он в Маньчжурии строит железную дорогу… Огромный рельс давит его к земле…

В перерыве взгляд Майрама останавливается на толпе людей, несмело застывших в отдалении возле такси. Удивленные, озабоченные, знакомые лица. Там и Володя, и Илья, и Волкодав, и даже почтенный Сергей Павлович. На дрожащих от напряжения ногах он направляется к ним.

— Доживешь до премьеры? — скалил зубы Илья.

— Сколько платят? — интересуется Волкодав. — За каждый рельс или оптом?

— Дай автограф, — протягивает ему газету с портретом Мурата в мексиканском сомбреро Володька, — жена попросила.

Их насмешки его не обманывают — они гордятся им….. Кто уж был на седьмом небе от кинодел Майрама, так это Тамуся. Каждый приход брата домой она встречала криком:

— Мама! Мама! Знакомься: киноактер Майрам Гагаев. — И бросалась ему на шею…

Обнимая ее, Майрам встречался взглядом с матерью, в глазах которой светилась и1 гордость, и радость… Стены комнат были увешаны вырезками из газет с пестревшими заголовками: «Таксист в роли Мурата», «Таксист становится актером»…

Узнав о киноделах Майрама, Дзамболат укоризненно покачал головой:

— Твое счастье, что тебе поручено представлять в кино Мурата. Героический человек он был. Только это и остановило меня. Показывай там ты кого другого — запретил бы. Горцу не пристало вертеться на виду у людей. Актерство — не мужское дело…

Глава десятая

…Подъезжая к боксу, Майрам увидел Илью, который уже поставил машину и закрывал ворота на замок.

— Ну, как твое кино? — спросил Илья, весело поглядывая на друга.

— Осваиваю, — качнул головой Майрам.

— Пошли ко мне, — оказал Илья. — Я рассказал отцу о съемках, и он хочет тебя видеть… Разволновался, узнав, что снимается фильм о Мурате. Когда же я сообщил ему, что играть будешь ты, — тут для меня наступило тяжкое время. Отец требует подробностей. А что я Знаю о съемках? И тогда он стал умолять притащить к нему тебя. Каждое утро, как отправляюсь в парк, напоминает об этом. Возвращаюсь — встречает меня вопросом: «Пригласил?» Я ему объясняю, что у киноартистов ни минуты свободной нет. А он твердит одно: «Майрам для меня найдет часик…» Так что прошу тебя, друг, не откажи — поехали к нам.