Испытание

— Эти же слова я слышал и про Транскавказскую автомагистраль через горный перевал, — возмутился Мурат и обрушился на ученого: — Почему ты считаешь, что кирка тяжела для осетин? Увидишь: горцы быстро пробьют этот тоннель. И там надоела лучина. И горцам хочется жить при ярком свете! Сейчас, а не через десять лет.

— Я смотрю реально на проблему, — оскорбился ученый и поправил очки на носу. — Я не иду на авантюру, как бы она ни была привлекательна.

— Авантюру?! — закричал Мурат. — Что он говорит, люди?!

— Спокойнее, спокойнее, — попытался остановить его Калинин.

Но Мурата теперь было не удержать:

— Извини, Михаил Иванович, но когда человек говорит: пусть сперва где-то кто-то испытает проект, а потом и мы поду маем…

— Я так не говорил! — резко возразил ученый.

— Но так думал! Думал так! И о каком риске ты говоришь? Мы с Дзандаром неделю по горам лазили. Его замысел у него в голове, но я его понял! А ты не был в горах и отказ даешь! Михаил Иванович, отправь его в горы, я сам поводырем у него буду!..

— Будем решать коллегиально, — сказал Калинин. — Ставлю вопрос на голосование. Кто за то, чтобы утвердить выводы комиссии?

Когда все до одного подняли руки, Гагаев опешил.

— Против? Воздержавшиеся? Нет, — Михаил Иванович глянул на Мурата: — Дело не только в том, что проект дерзкий и не проверенный. Мы, коммунисты, по натуре дерзкие люди. Но, утвердив проект, где мы возьмем средства? Где? Вы же знаете, как бедна и разрушена страна.

— Знаю, — подтвердил Мурат. — Но я знаю, с чем меня ждут дома горцы. Дорогой Михаил Иванович, есть хорошая русская поговорка: с каждого по волосинке…

— Лысые мы, лысые, — грустно пошутил Калинин.

Кругом засмеялись. Гагаев покраснел и вдруг сорвал с головы шапку. Осторожно, уважительно к Михаилу Ивановичу положил ее на стол. Потом отстегнул пояс с кинжалом, и они тоже легли рядом на стол.

— Что ты делаешь, Мурат?! — ахнул кто-то из членов ВЦИК.

— У нас в горах кинжалы и шапку носят только мужчины, — гневно сверкнул глазами Гагаев. — Если я не смог доказать, что электростанция нужна сегодня Осетии, — какой я мужчина?!

Михаил Иванович смущенно усмехнулся. Зал зашумел. Мурат высоко поднял голову и жгучим взглядом окинул всех. И тогда Михаил Иванович посуровел, поднялся из-за стола, громко спросил:

— Что станем делать, товарищи? Не принято у нас переголосовывать… И все-таки… Подумать только: по замыслу неграмотного чабана построить электростанцию, а? И к тому же Мурат дает слово, что как ни тверда порода Кавказа, горцы пробьют тоннель. А он — я это хорошо знаю — человек дела. И разве мы можем допустить… — в его глазах запрыгали смешинки, — разве мы можем допустить, чтобы наш товарищ и соратник Мурат Гагаев возвратился домой без кинжала и шапки?! — Михаил Иванович решительно потребовал: — Думайте, откуда выкроить средства. Не уйдем отсюда, пока не соберем необходимую сумму на горную электростанцию…

… Прощаясь с Дзамболатом, Конов торжественно поклялся:

— Вы будете первым, кто увидит наш фильм! Первым!..

Глава девятая

…Киногруппа выехала из города еще затемно. Путь ее лежал к одному из озер, расположенных за станицей Николаевской. Здесь за несколько дней выстроена шхуна, вернее, часты ее. Если смотреть на нее сверху, то шхуна как шхуна, таких Майрам в документальных фильмах видел не одну. Но эта шхуна плыть никак не могла. Она неуклюже застыла у самого берега, на высоких сваях, вбитых в воду.

Конов торжествующе кивнул сонно зевающим актерам:

— Это и есть Море дьяволов, что у берегов Японии. А эта рыбацкая шхуна, на которую вы все нанялись. Она даже слегка покачивается, так иллюзия морского промысла будет полной. Ну-ка, продемонстрируй, — попросил он директора.

Легкое нажатие на кнопку, скрытую на корме шхуны, и она на самом деле стала покачиваться, точно на волнах. Режиссер засмеялся:

— Рыбные промыслы. Отсюда виден японский городок, разбросанный на прилегающих холмах: чистенький, с носящимися по улицам рикшами, зданиями с одно-двух и трехярусными плоскими крышами… Но это там, в городке, чистота. А здесь, на рыб ном промысле, грязь и такая вонь, что с непривычки человека всего выворачивает. Рыбацкие лодки вплотную подходят к огромному чану и вываливают в него рыбу. Из него рабочие руками выхватывают трепещущую, сверкающую на солнце рыбину и, сортируя, пускают по трем желобам, вдоль которых выстроились работники, чья задача заключается в том, чтобы каждую рыбу обработать: отрубить ей голову, выпотрошить…

Под жгучим солнцем от бочек, куда выбрасывают внутренности, несет смрадом, да таким, что впору бежать отсюда. Мурат и Таймураз в ряду рабочих. Они вымазаны рыбьим жиром и кровью и покрыты чешуей с головы до ног: кожаный халат, рукавицы, сапоги с высокими голенищами… Стараются рабочие. Нож так и мелькает в их руках. Важно не пропустить ни одной необработанной рыбешки под навес, где женщины укладывают рыбу в жестяные банки и в бочки, густо покрывая ее солью или заливая маслом…

— Нет, больше невмоготу от этой вони! — паренек рядом с Муратом бросает нож, отбегает в сторону, где его всего выворачивает наружу.