Испытание

— Господин переводчик! — заговорил быстро Сиволоб. — Богом прошу: пусть господин лейтенант спросит стариков. Меня же здесь с мальчишества все знают. Они сразу скажут! Никакой я не Орлов, Сиволоб я! У моего отца здесь кругом земли были…

Лейтенант выслушал переводчика и насмешливо кивнул:

— Господин Орлов — почти покойник, а желание покойника надо уважать. Если ему угодно перед смертью говорить с этими стариками, я не возражаю. Но чтобы быстро, не больше одной минуты.

— Православные! — начал проникновенно староста. — Вот господин офицер сомневается, точно ли я Кузьма Сиволоб. Говорит, будто я коммунист, по фамилии Орлов. Уж вы-то мепя сызмальства знаете, знаете, как я от коммунистов настрадался. Подтвердите господину офицеру, кто я есть на самом деле, что Сиволоб я, Кузьма…

Все молча и враждебно смотрели на старосту.

— Почему они молчат? — спросил лейтенант. — Скажите, что я приказываю отвечать, точно ли этот человек есть местный житель, по фамилии Сиволоб.

Переводчик перевел вопрос лейтенанта. Александра Ниловна сделала шаг вперед, пристально взглянула Сиволобу в глаза и покачала головой:

— Совсем даже и не похож на Кузьму!

— Не Сиволоб это! — выкрикнул Кручина.

И тогда все заговорили разом:

— У Сиволоба глаз был серый, а у этого — желтый!

— Кузьма хромой был, а этот во как шастает!

— Не знаем мы его!

Выслушав переводчика, фашист властно поднял руку. Говор толпы смолк.

— Все! — сказал лейтенант. — Последнее желание покойника исполнено. Поехали!

РЕШЕНИЕ ПРИНЯТО

Сиволоба увезли, но люди не расходились: никто не понимал, за что его арестовали, и каждый высказывал свои соображения.

Споры прекратила Александра Ниловна.

— За что боролся — на то напоролся! — сказала она, поправляя платок. — Пошли, паны-граждане, до хаты!

Народ стал расходиться по домам.

Александра Ниловна зашла сначала в хлев, где Краснуха лениво пережевывала свою бесконечную жвачку. Взяв в углу грабли, она трижды постучала по доске, закрывавшей лаз на сеновал. Доска приподнялась, и в проеме показалась голова Владика.

— Кто там кричал, тетя Саня?

— Сиволоб визжал! Схватили кота поперек живота! Арестовали! В Гладов повезли…

— Кто же его забрал, тетя Саня?

— Немцы, кто же еще? Так, без штанов, в одних исподних, и увезли!

— Как без штанов?

— А вот так…

— Так он же староста! Немцам служит…

— Бешеные волки завсегда друг на друга бросаются!

Заскрипела калитка, кто-то вошел во двор. Владик поспешно опустил крышку лаза.

— Кого еще бог принес? — Тетя Саня вышла во двор и увидела деда Кручину.

— Заходи, — приветила она его, — хороший гость и в лихие времена — радость!

— Дело к тебе, Ниловна. Парнишку надо переправить в другое место. Без промедления. Сиволоб-то пронюхал, что ты его прячешь. В гестапо он все выложит…

— Ах ты, боже ж мой! — Тетя Саня побледнела. — Да откуда же он, пес шелудивый, пронюхал? Кто тебе сказал?

— Не серчай, Ниловна, не могу я все про все рассказывать. И время не теряй на расспросы!

— Куда же его теперь? Не котенок ведь, за пазуху не спрячешь!

Кручина вытащил из котомки заплатанную, застиранную рубашонку и потрепанные штаны.

— Пусть переоденется в деревенское и спустится вечером огородами к реке, где лодки на берегу. Пусть спрячется под лодкой, ночью я за ним и приду. Он меня уже знает, не испугается.

— Все поняла. Значит, придешь за ним? А я-то узнаю, куда вы его?..

— Узнаешь. Только сейчас поторапливайся! И еще есть до тебя порученье. Собирай и суши грибы немедля. Чтобы запасы были. И другим бабам скажи, чтоб сушили. И сухари сушите. Чтобы в каждой хате были сухари. Понимаешь, к чему дело идет?

Кручина не успел еще уйти, как Александра Ниловна поднялась на сеновал. Она боялась испугать Владика и, бросив на сено одежду, сказала обычным спокойным голосом:

— Говорят, немчура к нам на постой пожалует… Надо тебе, сынок, в другом месте пожить… недолго… Унесут их черти, опять вернешься… Переоденься-ка в эту одежду…

— Куда вы меня, тетя Саня?

— Стемнеет — пойдешь к реке.

— А что мне там делать?

— Спрячешься под лодку. Вечером за тобой дед придет, тот самый, который тебя ко мне привел. Что он скажет, то и делай…

* * *

На другое утро Александра Ниловна взяла большую корзину и отправилась в лес. Она знала: кроме нее, сегодня по грибы отправятся много баб. Только бы немцы не запретили ходить в лес.

В этот самый час Юрась тоже вышел из дому. После истории с политруком оставаться с отцом он не мог. Юрась решил бежать из дому. Забрать Владика и пробираться вместе к фронту. Сегодня же ночью они двинутся на восток.

Перед уходом мальчик зашел в дом за сапогами. На пороге он столкнулся с отцом.

— Перебирайся, сынок, в хату, — дружелюбно сказал Тимофей Петрович. — Владика мы теперь не прячем, чего тебе в шалаше одному скучать?

— Я хочу жить в лесу…

— Почему?

Юрась молчал.

— Приходи хоть ночевать под крышу… Теперь в лесу всякое может быть, особенно ночью…

— Я хочу жить в шалаше, — упрямо повторил мальчик. — Я пришел за сапогами.

— Зачем они тебе?

— Кажется, дождь будет… Хочу пойти в Зоричи.

Тимофей Петрович нахмурился.

— Не время сейчас для прогулок.