Испытание

"Они не боятся! Они никого не боятся! — эта мысль вытеснила на мгновенье все остальные тревоги Юрася. — Где же наши красноармейцы! Где наши танки?"

В лесу закуковала кукушка. Немец перестал играть, прислушался и заорал:

— Сколько лет мне осталось жить? Отвечай, кукушка!

Кукушка умолкла.

— Отвечай же!

Кукушка молчала…

Юрась вбежал в дом с таким лицом, что Владик сразу понял: случилась новая беда.

— Ну, что ты узнал? Спивака видел?

— Фашистов видел! Немецкие танки! Совсем близко!

Он в изнеможении опустился на кровать.

— Надо отсюда уходить!

В НЕМЕЦКОЙ КОМЕНДАТУРЕ

Дела преступников, выпущенных немцами из гладовской тюрьмы, были неинтересны. Два хулигана подрались на танцевальной площадке городского клуба… Продавец продовольственного магазина обвешивал покупателей… Пьяный ударил милиционера…

Немецкий комендант города Гладова со скучающим видом слушал переводчика. Тот листал страницы захваченных следственных дел, просматривал протоколы допросов и кратко излагал суть преступлений.

…Приемщик скупочного пункта принимал в продажу краденые вещи… Некий Гармаш осужден за кражу леса… Колхозница Окунь занималась самогоноварением…

— Чем занималась? — переспросил комендант.

— Самогоноварением, господин капитан.

— Самогоно… варение? Что это значит?

Переводчик задумался. Русскому языку он учился у матери — опереточной певички, бежавшей в девятнадцатом году от большевиков в Германию.

— Самогоноварение… само-гоно-варенье… варенье… — повторял он про себя, стараясь докопаться до смысла слов. — Варенье. Это связано с вареньем, господин комендант, — убежденно сказал переводчик. — Надо полагать, что, в целях экономии сахара, большевики запретили населению варить варенье. А эта колхозница, очевидно, была уличена…

— Неинтересно! Читайте дальше.

— Дело лесника Марченко, Тимофея Петровича. Сейчас, господин комендант. Айн момент!

…Ага! Это, господин комендант, довольно интересно… Это то, что нам нужно. Если вы позволите, я переведу вам первый допрос этого Марченко.

— Я слушаю… Только без утомительных подробностей… Русские слишком многословны…

— Совершенно верно, господин комендант. Если вы позволите, я постараюсь все изложить своими словами. Допрашивается лесник из деревни Зоричи. Фамилия лесника — Марченко. Он обвиняется в том, что, будучи арестованным в тысяча девятьсот двадцатом году в Крыму властями барона Врангеля, выдал на допросе участников большевистского подпольного ревкома и согласился быть секретным агентом белогвардейской контрразведки. Не подозревая о предательстве Марченко, севастопольские подпольщики-коммунисты напали на участок, где он содержался, освободили его и переправили в горы к партизанам. Вскоре Марченко удалось сообщить властям барона Врангеля о местонахождении штаба партизан, в результате чего были захвачены и расстреляны восемнадцать партизан. Деятельность Марченко в пользу белых продолжалась вплоть до занятия Красной Армией Крыма…

— Прекрасно! Это ценный человек! — оживился комендант. — Он представляет для нас интерес.

— Безусловно! И знаете, господин комендант, чем дальше я читаю этот протокол, тем он становится интереснее. Разрешите заключительную часть допроса прочесть вам полностью.

— Читайте, только быстрее!

— Слушаюсь. Допрашивает старший следователь Быховский.

— Как фамилия следователя?

— Быховский, господин капитан.

— Еврей, конечно, — поморщился немец. — Читайте дальше.

"Вопрос: Обвиняемый Марченко, в распоряжении следственных органов имеются доказательства, из которых явствует, что вы за последние месяцы вели контрреволюционную пропаганду среди колхозников. Вы утверждали, что наша доблестная Красная Армия, в случае войны, будет разгромлена фашистами в первую же неделю. Вы подтверждаете этот факт?

Ответ: Я не говорил, что Красная Армия будет разбита в первую же неделю, а говорил, что она не в состоянии отразить натиск немецких механизированных войск".

— Прекрасно! — воскликнул комендант. — Именно такие люди помогут нам ввести в России новый порядок. К чему приговорил его советский суд?

— К расстрелу, господин комендант.

— Великолепно! Значит, мы спасли его от смерти! Он будет служить нам, как преданная собака! Где он сейчас… этот… как его?..

— Марченко, Тимофей Марченко, господин комендант. Он здесь, в коридоре комендатуры. Там же находятся и все остальные выпущенные нами из тюрьмы.

— Введите Марченко.

— Слушаюсь!

Переводчик распахнул двери и крикнул в коридор:

— Марченко! Входи!

Тимофей Петрович, комкая в руках измятую кепку, вошел в комнату и робко остановился v порога.

— Подойди ближе! — приказал через переводчика комендант.

Продолжая мять кепку. Тимофей Петрович подошел к столу.

— Два шага назад! — крикнул комендант. — Я не хочу, чтобы его блохи прыгали на меня! Пусть отвечает на вопросы. Предупредите его: я церемониться не люблю. Будет врать — повешу! За что тебя арестовали большевики?

Мордастый сын певички перевел вопрос коменданта.

— Докопались до прошлого, господин офицер, — мрачно сказал Марченко.

— До какого прошлого?

— Узнали, что выдавал в гражданскую войну подпольщиков и партизан.

— Когда тебя арестовали?