Испытание человека (Пуруша-парикша)

Итак, снова налицо общие “мотивы” в “Испытании человека” и в европейской словесности. Подобные аналогии и схождения — ценный материал для разного рода исследований и размышлений. Можно исходить из предположения, что подобные “странствующие сюжеты (“мотивы”)” первоначально возникли где-то в одном месте, а потом заимствовались из культуру в культуру — и пытаться установить маршруты этих странствий (хотя вполне убедительных результатов добиться тут, как правило, трудно). Можно, напротив, допускать, что аналогичные “мотивы” и даже целые “сюжеты” возникают независимо в разных культурах в силу общности человеческой природы и условий человеческого существования. Так или иначе, интересно и поучительно сравнивать то, как сходные человеческие ситуации изображаются и осмысливаются в текстах разных культур, как аналогичные “мотивы” и сюжеты обыгрываются и трансформируются у авторов разных стран и эпох.

Книга Видьяпати дает для подобных сравнений богатую пищу, потому что, подобно Петру Альфонса, Хуану Мануэлю, Боккаччо, Чосеру и другим европейским авторам коротких повествований, Видьяпати не столько “выдумывал” сюжеты своих “рассказов”, сколько брал из традиции и “мотивы”, и целые сюжеты, творчески комбинируя, компонуя, преображая их по-своему. Здесь нет возможности обстоятельно выявить все “мотивы” и сюжеты в “Испытании человека”, имеющие аналогии в других текстах, в других традициях словесности. На данную тему можно было бы написать специальную книгу. Попытаемся лишь наметить подходы к классификации “рассказов” Видьяпати с точки зрения их сюжетов (и отчасти “мотивов”), рассмотрев наиболее интересные, показательные случаи. Некоторые другие “мотивы”, имеющие интертекстуальные и интернациональные аналогии, упомянуты в примечаниях к переводу.

В книге Видьяпати есть и своего рода собственная классификация составляющих ее “рассказов”[699], связанная с содержанием и композицией книги в целом. Мудрец Субуддхи, собеседник раджи, озабоченного поисками мужа для дочери, советует выдать царевну замуж за настоящего человека и разъясняет, по каким признакам можно настоящего человека распознать. Субуддхи предлагает троичную типологию настоящих людей: это “герои”, “мудрецы” и “умельцы”[700], которые способны обрести “четыре цели человеческого существования” (дхарму, артху, каму и мокшу)[701]. Соответственно книга состоит из четырех частей: первые три посвящены трем типам людей, четвертая — “четырем целям существования”.

В первых трех частях более или менее строго соблюдается деление “рассказов” на “примеры положительные” и “примеры противоположные” (“контр-примеры”). Так, в первой части после четырех “рассказов о героях” идут четыре “рассказа об антигероях” (“Рассказ о воре”, “Рассказ о трусе”, “Рассказ о скупце” и “Рассказ о лентяях”). Во второй части после трех “рассказов о мудрых” идут четыре “рассказа” о людях, или употребивших свой ум во зло, или лишенных ума. В третьей части первые десять “рассказов” — это “рассказы об умельцах”, т.е. о людях, преуспевших в той или иной области знания и/или умения; затем идут четыре “противоположных примера”. Наконец, четвертая часть сама состоит из четырех частей: “Рассказы о дхарме”, “Рассказы об артхе”, “Рассказы о каме” и “Рассказы о мокше” — и внутри первых трех также есть довольно четкое деление на “примеры положительные” и “примеры отрицательные”. В “Рассказах о мокше” такого деления нет, но “рассказ” № 43 (предпоследний в книге) содержит в себе одновременно и “пример положительный”, и “пример отрицательный”. Такова классификация “рассказов” Видьяпати, произведенная как бы “изнутри” самого текста.

С точки же зрения современного “повествознания”, 44 “рассказа” в “Испытании человека” можно разделить на несколько групп совсем по-иному. Можно выделить в книге как бы несколько “пластов” или “планов” повествования, границы и различия между которыми, впрочем, не всегда четки. К тому же разные группы “рассказов” связаны между собой многими “внутритекстовыми” аналогиями и перекличками. Начнем с тех “рассказов”, в которых наиболее явным образом использованы сюжеты “универсальные”, “мировые”, хотя и выступающие порой в довольно своеобразной, индийской обработке.

Так, один из “рассказов” Видьяпати (№ 12) представляет собой обработку “волшебной сказки”, соответствующей “типу” АТ 613. В АТ и TR этот “тип” имеет название “The Two Travellers (Truth and Falsehood)”, в СУС — “Правда и кривда”. Этот “сюжет” — один из наиболее распространенных в мировой повествовательной литературе.

Вот что писал о “типе” АТ 613 С. Томпсон: