Испытание чувств

—  Нет, в последнее время ты слишком зарвалась! Забыла всё то доброе, что мы сделали для тебя. Ведь это ты роешься в моих вещах, не отпирайся!

—  Я?! —  в изумлении уставилась на неё Жулия.

—  Да, ты. И не притворяйся, будто не знаешь, о чём идёт речь!

—  Я и правда не знаю, —  растерянно промолвила Жулия и услышала в ответ:

—  Перестань кривляться, воровка!

—  Да как вы смеете?! —  вскипела Жулия. —  Никто не давал вам права обвинять меня...

—  Замолчи, мерзавка! —  прервала её Франсиска. —  Думаешь, если я не поймала тебя за руку, то и доказать ничего не смогу? Ошибаешься! В моём доме не бывает посторонних людей, а ключи от всех комнат есть только у тебя. Так что ты лучше сразу во всём сознайся, или я подвешу тебя на суку!

—  Как вешал негров ваш дед? —  закусила удила Жулия.

—  Да, именно так, —  подтвердила Франсиска. —  Ты будешь висеть, пока не сознаешься и не вернёшь украденное!

—  Ничего у вас не получится, сейчас не те времена! —  с достоинством ответила Жулия. —  Вы можете заявить на меня в полицию, но если вздумаете хоть пальцем ко мне прикоснуться, то учтите: я буду отбиваться!

Напоминание о полиции мгновенно отрезвило Франсиску, и она резко изменила свои намерения, но отнюдь не тон.

—  Ты уволена! —  закричала она в бессильной злобе. —  Убирайся прочь вместе со своей бабкой! Я больше не могу видеть вас на моей фазенде!

И тут Жулия потеряла контроль над собой. Тайна, которую она много лет скрывала от Франсиски и не выдала бы её ни при каких иных обстоятельствах, теперь сама собой сорвалась с языка Жулии.

—  Мы никуда не уйдём из нашего дома, потому, что его оставил мне мой отец! —  заявила она с гордостью.

Не ожидавшая такого отпора Франсиска в первый момент даже не поняла, о чём идёт речь, и грубо одёрнула Жулию:

—  Что ты мелешь, несчастная? До сих пор ты жила здесь из милости, а кем был твой отец, вероятно, даже твоей матери не было известно, потому что она путалась со многими неграми!

Если бы Франсиска не допустила этого оскорбления, Жулия бы тоже промолчала —  она уже была готова пойти на попятный, испугавшись возможных последствий своей несдержанности. Но Франсиска сама не оставила ей пути к отступлению, и Жулия была вынуждена вступиться за честь матери.

—  Моим отцом был сеньор Марсилиу, ваш покойный муж! —  выпалила она, добавив: —  И это известно всем, кроме вас.

Франсиска покачнулась как от удара молнии. На сей раз она не усомнилась в правдивости Жулии, потому что видела перед собой её глаза, в которых отразились и ликование по поводу одержанной победы, и сочувствие к госпоже, и явное облегчение от того, что больше не надо будет носить в себе эту застарелую тайну.

—  Он что, спал с твоей матерью? —  спросила Франсиска глухим, жалким голосом. —  И ты всегда знала, что он твой отец?

—  Да, знала. Ещё с детства, —  тихо ответила Жулия.

—  А почему до сих пор молчала?

—  Чтобы не огорчать вас и моего отца. Он ведь хотел, чтобы вы думали, будто я его крестница... А мне всегда хватало его внимания и тепла...

—  Уйди, прошу тебя, —  взмолилась Франсиска, не в силах больше выносить эту пытку.

Жулия послушно вышла из гостиной.

—  Что же я наделала? Что теперь с нами будет? —  плакала она, спустя несколько минут на груди у старой Риты. —  Как ты думаешь, Железная Рука всё-таки выгонит нас из дома?

—  Не знаю, не знаю, —  отвечала Рита.

—  А куда же мы пойдём, на что будем жить? —  сквозь слёзы спрашивала Жулия.

—  Не плачь, —  успокаивала её старуха. —  Я предвидела это и заранее обо всём позаботилась. Мы с тобой не пропадём!

Жулия же продолжала лить слёзы, не принимая всерьёз слова бабушки. Что может сделать старая неграмотная негритянка? По силам ли ей тягаться с могущественной Франсиской, которая способна оплатить услуги не только самых лучших адвокатов, но и всех судей штата Сан-Паулу!..

А тем временем Франсиска тоже рыдала у себя в комнате —  от позора, унижения, от подлого предательства мужа и собственной слепоты. Сколько лет она хранила ему верность, сколько лет носила траур после его смерти, давая повод для насмешек его черномазой родне! Какой ужас! Ведь Жулия действительно доводится сестрой Беатрисе и Маурисиу. Нет, не совсем так... Но это сейчас не имеет значения. Жулия им сестра. Обоим. Это всегда знал Марсилиу, и это было известно Жулии, не зря она допускала иногда опасные проговорки...

Франсиска со стыдом и болью вспомнила тот эпизод, когда Жулия, защищая Беатрису и Маурисиу, прямо заявила, что она их сестра. «А я, слепая дура, приняла это за дерзость!» —  мысленно отругала себя Франсиска.

Потом ей вспомнилось и многое другое, о чём сейчас хотелось бы забыть, вычеркнуть всё это из памяти как дурной сон: вот Марсилиу берёт Жулию на руки, нежно прижимает к себе, словно родную, любимую дочку; вот он, счастливый и довольный собой, представляет «крестницу» учителям, говоря, что девочка очень способная и будет учиться не хуже его собственных детей, а позже радуется её успехам и дарит ей подарки...