Испытание чувств

Движение остановилось, и я пошла через дорогу, озабоченная страшным стуком в голове; глаза были прищурены, почти закрыты против яркого полуденного солнца. Я смотрела вправо, удерживая транспорт на расстоянии своим свирепым взглядом, но неожиданно почувствовала движение слева, возле большого почтового фургона. Поворачиваясь, я успела заметить только ослепительный блеск солнца, отражавшегося в ветровом стекле… Я не почувствовала удара, но в наступившей затем фантастической тишине я смотрела как бы со стороны, как мое тело проплывает в воздухе через капот машины, которая толкнула меня под два ряда транспорта, шедшего навстречу. «Какая жалость, – думала я, – ведь она погибнет!»

Песчаный тротуар поднялся, чтобы ударить меня по лицу, я услышала: «Дерьмо!» – и неожиданно воздух наполнился визгом тормозов. Кто-то пронзительно кричал, в то время как я свалилась неопрятной кучей на дороге, и мир почернел…

Я полагаю, что была без сознания несколько минут, потому что, когда открыла глаза и поняла, что жива, двое мужчин в синих рубашках сосредоточенно работали, укладывая вату и средства поддержки вокруг меня, прилаживая пластыри, затягивая воротник на шее…

– Эй, Питер, она очнулась! – услышала я, как сказал один из них.

Другое лицо посмотрело вниз, но движение облаков за его головой вызвало у меня головокружение, и я снова закрыла глаза.

– Вы можете назвать свое имя? – спросил он.

– Вы знаете, что случилось? – спросил другой.

Они говорили, не переставая работать, и это вызывало резкую боль у меня в спине, а когда они повернули меня на бок, левое бедро пронзила мучительная боль. Я застонала и снова потеряла сознание.

Когда я вновь пришла в себя, то все еще лежала на улице. Лицо было каким-то липким, и пряди волос прилипли к моим щекам, но, когда я хотела поднять руку и поправить волосы, ничего не получилось! То же самое было и с другой рукой! Господи, наверное, я парализована? Отчаяние охватило меня, и только спустя несколько глухих ударов сердца я осознала, что привязана к носилкам.

Я не слышала сирен, но в моем ограниченном поле зрения была скорая помощь и полицейская машина – должно быть, две полицейские машины, со сверкающими огнями. Среди громкого шума и скрипа шин остановилась пожарная машина, и улица внезапно заполнилась людьми в черно-желтых плащах. Пожарная машина? Какого черта? Что я сделала?..

Небо прямо надо мной было обрамлено кольцом сочувствующих лиц, и я неожиданно поняла, как выглядит жизнь с точки зрения серебряного карася. Я была окружена людьми! Откуда они взялись? Изрядное огорчение! Это было слишком унизительно. А если кто-то узнал меня? Возможно, я могла вскоре умереть?

– Как ваша голова, мадам, не болит? – Этого зовут Питер, подумала я.

Головная боль? Как смешно! Я бы посмеялась, если бы могла. Головная боль! Но, пытаясь кивнуть, я сделала потрясающее открытие. Тяжелая головная боль, из-за которой я оказалась в таком положении, прошла!

– Нет, нет… – пробормотала я.

Кто-то всунул мою сумочку под привязанную руку, случайно обратив при этом мое внимание на то, что мои ноги были голыми. Мои туфли исчезли. Где они могли быть? Я не уеду отсюда без туфель! Говорить было невозможно, так как челюсть и шея были обложены ватой и перевязаны, но мое ворчание все же привлекло внимание некоторых людей.

– Туфли, – промямлила я. – Где мои туфли?

Один из них, голубоглазый, посмотрел на меня с изумлением и, когда понял, о чем я говорю, весело улыбнулся. Боже, он был так молод!

– Никто не брал ваших туфель, мэм! Туфли всегда сваливаются. Это происходит из-за сокращения мышц. Вот они, здесь.

Пушистые белые облака кружились над моей головой, и я снова закрыла глаза, пока они поднимали носилки, закрепляли ноги на месте и скатывали меня в машину «Скорой помощи». Острая боль вновь пронзила мою спину.

Носилки были жесткими и такими узкими, что я боялась скатиться с них, пока мы тряслись через дорогу. Но, с другой стороны, не исключено, что большинство случайных жертв не чувствует дискомфорта. Меня всунули в машину, так сильно наклонив назад, что смысл всех ремней стал до тошноты понятным. Я попыталась пристроить свои кости, как только захлопнулась дверь, но голова начала кружиться снова, откуда-то возникла боль, и мне пришлось мужественно сохранять то же неудобное положение.

Голубоглазый говорил по телефону с госпиталем:

– …женщина, белая, тридцати девяти лет! – Он вопросительно поднял брови и усмехнулся, стараясь, чтобы я улыбнулась тоже… О, он был милый!

Мы отъехали под вой сирен. «Брайану понравится это», – подумала я и снова потеряла сознание раньше, чем мы проехали полквартала.