Испытание для Богини

Парень меня проигнорировал.

— К тому же, у тебя не хватит сил, чтобы спуститься в Подземный мир и допросить Ксандера. К счастью, это и не нужно. Я уже знаю, что произошло.

Я прижала Пого к груди, находя утешение в этом теплом комочке шерсти. Мне не хотелось задавать вопросов, из страха узнать, что Тео тоже виновен, и я промолчала. Генри не мог копаться в моем шкафу вечно — рано или поздно он все расскажет, и неважно, хочу я этого или нет.

Прошла минута, наконец он выложил чистую пару джинсов и белый свитер на кровать.

— Тео говорит правду и посему не будет наказан. Твой приговор Аве вполне подходит, так что я не стану вмешиваться. Только проинструктирую остальных, чтобы проследили, что она следует твоим указаниям. На этом все.

Я кивнула. Опустив Пого на пол, я взяла одежду и пошла переодеваться за ширмой в углу. Больше говорить не о чем, и груз приговора упал на мои плечи. Правильно ли я поступила? Или виной всему вспышка ярости? Как Ава, такая одинокая в этом поместье, выживет без меня и Тео?

— Значит, увидимся за завтраком, — сказал Генри, хоть от мысли о еде меня тошнило.

Я услышала, как открылась дверь, и затем последовала тишина. Отвлекшись на то, как я поступила с единственной настоящей подругой в Эдеме, я застегнула джинсы и вышла из-за ширмы. В ту же секунду обнаружилось, что Генри все еще в комнате. Его плечи поникли от невидимого груза. Он засунул руки в карманы, выглядя точно так же, как в комнате Персефоны, и во мне загорелась искра страха. К счастью, его глаза не затухли, как много недель назад — парень устал, но не сдался.

— То, что ты сделала сегодня, было нелегко, но необходимо. Даже представить не могу, как сложно тебе было, особенно если учесть, что вы с Авой подруги.

— Были подругами, — прошептала я, но Генри вряд ли услышал.

— Не вини себя. Она в ответе за свои действия — не ты. Я не жалею, что позвал ее сюда, зная, что до этого момента она составляла тебе приятную компанию. Твои безопасность и счастье — самое главное для меня.

Я кивнула, и он ушел. Оглянувшись на подаренное им отражение, стоявшее на прикроватной тумбочке, я почувствовала себя еще более виноватой. Каким бы ни был проступок Авы, я не смогла ее уберечь. Как же мне защитить Генри?

Даже если это не было испытанием, впереди меня ждали еще парочка. Одно неправильное слово, мысль, поступок — и все кончено. Жизнь Генри была не менее хрупка, чем жизнь Ксандера или мамы. Я начинала ломаться под тяжестью борьбы за него в одиночку. Генри стоял на обочине, потому что я его туда затащила, заставляя обращать на себя внимание, но я не могу вызвать в нем жажду к жизни. Я единственная, кто борется за него, и меня начинают одолевать сомнения, что я справлюсь с этой задачей. 

ГЛАВА 15 ОТРАВА

Побочным эффектом изгнания Авы стал огромный бугай-страж, который следовал за мной по пятам — на случай, если девушка попытается отомстить за свое наказание. Ростом два метра, он оказался тем самым блондином, которого я видела на балу в сентябре. Парень хромал, но это никак не отражалось на скорости его шага, а я слишком боялась спросить, что с ним стряслось. Страж оказался неразговорчивым, но Каллиопа представила его Николасом, и он был довольно мил для человека, который мог с легкостью убить меня мизинцем.

Одиночество мне только снилось. Когда Николаса не было рядом, его сменял Генри, а на время ночи к моей спальне приставляли стражей. Они были лишь для видимости; после Рождества Генри оставался со мной каждый вечер и вел себя совершенно противоположно тому, как было раньше. Словно я пробила какой-то невидимый барьер, и теперь, вместо того чтобы избегать меня и надеться, что я выживу, он решительно настроился выполнить эту работу за меня.

Вечерами ничего из ряда вон выходящего не происходило: лишь редкие поцелуи или поглаживания по голове — на большее он не осмеливался. Я был благодарна за его компанию, и чем лучше узнавала его человеческую сторону, тем больше надеялась, что меня будет достаточно, дабы убедить его остаться в этом мире.

Это не игра. Я отвечала на его поцелуи не из жалости и не для того, чтобы создать иллюзию, что он мне небезразличен. С каждым днем я влюблялась в него все больше и больше, хоть в глубине души знала, что это — плохая идея. Нет никакой гарантии, что я пройду испытания; ничего, что дало бы мне повод думать, что эти отношения продолжатся после зимы. Но если мне удастся каким-то чудом преуспеть, Генри понадобится повод остаться… и этим поводом стану я. Впервые в жизни я откинула все сомнения и страхи, и позволила себе раскрепоститься. Дни стали настоящей обузой — время, которое приходилось проживать, чтобы дождаться вечера. Всякий раз, как я его видела — неважно, сколько он отсутствовал, — мое сердце билось быстрее. Пережив Рождество, я обрела надежду, а вместе с ней появились и возможности.